Диакон Андрей Кураев

Глобализация - это серьезная проблема, очень серьезная. То есть, я глубоко убежден, что нечто подобное произошло, я все время в разъездах, не успеваю следить за новостями. Но как только произошли эти события в Америке, моя одна из первых мыслей была такая, что через день-два мы увидим господина Буша, стоящего на коленях, который будет просить прощения у американцев и у всего мира, и он будет каяться приблизительно в таких словах: "Простите меня, граждане, я слишком мало прилагал усилий к тому, чтобы ввести побыстрее в действие Новый Мировой Порядок. И вы видите, к чему это привело. И вот поэтому, чтобы не было таких событий, поэтому мы должны ускорить процессы глобализации, объединения всех народов, подконтрольность жизни всех народов и каждого из нас, потому что, видите, мы уже не с народами воюем, а с отдельными террористами, и для этого надо следить за жизнью каждого отдельного человека, и по этому поводу с завтрашнего дня микрочипы всем будем в правую мочку уха вживлять. Причем, мне кажется, даже еще хорошо бы туда еще немножко динамита заложить, чтобы потом по нажатию кнопки в ЦРУ можно было бы эту голову взрывать сразу, если кто так неправильно себя ведет".

Вопрос глобализации - серьезный вопрос. Только, вновь говорю, поймите, первое - не надо путать вопросы светские и вопросы духовной жизни, второе - мне самому это горько переживать, честное слово, мне неприятно, потому что для верующего человека всегда неприятно, вот я сказал: радость великая, когда твоя позиция совпадает с позицией Предания, а вот в данном вопросе, я каюсь, в данном вопросе мое ощущение и убеждение расходится с голосом Предания Церкви, а именно, по вопросу об отношении к рабовладению. Вот я считаю, что, да, человек не должен владеть как вещью другим человеком, что свобода человека это Божий дар, который надо защищать, в том числе и от глобализации, от США, и так далее. И в этом вопросе я совершенно согласен с изданиями типа "Русский Вестник", "Сербский Крест", и так далее. Но, в отличие от них, я при этом отдаю себе отчет в том, что эта позиция - модернистская. Возьмите, скажем, книгу "Дивеевские предания". Очень интересная книга, издана была недавно, составитель Стрижов, известный архивист наш церковный. Там опубликованы письма, которые Мотовилов писал императору Николаю I. Вопрос очень не простой, конечно, прямо скажу: это выдумки Мотовилова, или это реально то, что преподобный старец ему сказал, или там перемешано это - не знаю. Но там идут такие вещи: Мотовилов утверждает, что святой Серафим ему сказал, когда шла Гражданская война в США, чтобы он взял икону Божией Матери и надписал ее "На всепогибель Линкольна". "Пошли царю, чтобы он это передал южным рабовладельческим штатам как мое благословение им, рабовладельцам" в борьбе, соответственно, с этими демократами северянами. Может быть, это апокриф, может быть, Мотовилов придумал, но понимаете, факт есть факт.

Вы знаете случаи протеста церковных людей против усиления крепостного права в России? И я таких случаев не знаю. Что из этого следует? Поосторожнее надо быть на поворотах. Соборность Церкви включает не только голос нас с вами, но и голос прежних поколений. И вот по вопросу об отношении к глобализации, например, или укреплению государства нет соборности. Это потрясающий пример нашего модернизма. В предыдущие столетия Церковь Православная всегда поддерживала любые шаги государства, направленные на укрепление государственной власти. То, что разные святые отцы под "Удерживающим" (Послание к Солунянам) понимали то Святой Дух, а то Римскую государственность, даже языческую, это значит очень много - что у древних отцов была очень высокая оценка государственности. Более того, возьмите Соловецкое Послание епископов, 28-го года, ответ заключенных архиереев наших на декларацию митрополита Сергия. Какой ответ они дают? Они не соглашаются с его декларацией, но при этом они же пишут не Сергию, они пишут комиссарам. И комиссарам они пишут: "Да, Патриарх Тихон выступал против большевиков, но не против большевистской власти, потому что, когда Патриарх Тихон выступал против большевиков, большевики еще не были властью в России. Был хаос, неразбериха, анархия. Как только же стало понятно, что власть за Советами, Патриарх Тихон тут же стал на позиции лояльности к Советской власти. И мы на этих позициях стоим, хотя из этого не следует, что мы становимся атеистами и соглашаемся с вашей идеологией. Но мы к вам лояльны как к светским владыкам". Вот, действительно, современная Римская Империя. Для граждан Римской Империи было совершенно очевидно, что пусть лучше Нерон и Диоклетиан, чем Атилла. Самый ужасный тиран Римский, но законный все-таки более-менее, в рамках закона действующий, лучше, чем орда варваров, пришедшая из-за Дуная или из Африки. Это было очевидно для всех, и язычников, и христиан. А потом тем более, когда государство стало христианским. И вот, смотрите, а сейчас то, что мы боимся укрепления государства, у нас есть основания этого бояться, но, вновь говорю, будем честны: эта наша реакция есть проявление новизны, такого прежде в истории нашей Церкви не было.

Отношение к глобализации. Глобализация ведь хорошее слово. У него есть синоним в церковном языке - имперскость. Имперскость. Империя - тоже образование наднациональное, соединяющее в единой структуре ранее независимые царства, княжества, королевства, и так далее, и тому подобное. И, конечно, христианство, по сути своей вселенская религия, наднациональная. По идее, христианство должно радоваться тому, что разрушаются национальные барьеры. И действительно, в предыдущие столетия так оно и было. А сегодня мы видим угрозу в этом. Почему? А вы представьте себе: вот, я живу в городе Урюпинске. И вдруг в моем богоспасаемом граде новость: начали строить Шереметьево-3, прямо у меня в Урюпинске, международный аэропорт. Как я буду на это реагировать? Два варианта реакции. Первый: я могу все мое свободное время тратить на то, чтобы время от времени взрывать взлетно-посадочную полосу в этом аэропорту, чтобы Билли Грэм не прилетел сюда. Второй: я могу сам выучить английский язык и воспользоваться этим аэропортом, чтобы нанести Билли Грэму ответный удар. Кстати говоря, раз мы про самолеты заговорили и ответные удары, Дворкин очень переживает по поводу этого теракта в Америке. Он говорит: "Я ж пятнадцать лет в Нью-Йорке прожил, и когда эту картинку смотрел, я так проклинал этих террористов: ну что им стоило пролететь еще 800 метров - там небоскреб "Сторожевой Башни" стоит в Бруклине!".

Так вот, значит, глобализация открывает мой дом для других, но и другие дома для меня. А дальше вопрос уже в оценке моих сил, хватит ли у меня сил, чтобы дойти с православным пониманием Евангелия до других народов. Я в своем доме порядок навести не могу. И вот здесь тогда уже понятное признание нашей немощи. То есть, проблема не в глобалистах, проблема в нас. То, что мы не можем использовать эти возможности. Что такое глобализация? Это возможность открытого общения со всеми людьми. А если нам нечего им сказать, так это уже проблема в нас, а не в технике, которая нам предоставляется. И тем не менее, да, это новизна, но для меня в данном случае слово "новизна" не означает приговора. Если капитан корабля при любом ветре приказывает ставить одни и те же паруса, этот корабль никогда не дойдет до гавани. Но и делать вид, что паруса все те же, тоже не стоит. Знаете, как говорил Василий Болотов: "В Церкви канонично то, что для Церкви полезно". Если сегодня глобализация угрожает Церкви, совершенно естественно, Церковь должна против этого протестовать. Но при этом надо честно подыскивать аргументы. Дело не в глобализации как таковой, а в том, кто ее производит, в чьих это интересах, как это на нас отразится. В беседе со светскими аудиториями я в таких случаях им честно говорю: "Вы знаете, слухи о нашей духовности несколько преувеличены. Наша церковная этика является готтентотской. Помните или нет, что означает готтентотская этика? Когда очередная орда варваров захватила какой-то регион Западно-Римской Империи, погромы, уничтожения всего и вся, и затем выживший епископ христианский подходит к вождю этих варваров-готтентотов и говорит: "Хоть что-то святое-то у вас есть? Вы беременным женщинам животы вспарывали. Хоть какое-то представление о добре и зле, хоть что-то у вас есть такое?" "Да, есть", - варвар говорит. "Что для вас добро, что для вас зло?" И варвар отвечает: "Ну как что? Понимаешь, если мой сосед украл лошадь у меня, то это зло, а если мне удалось увести лошадь у моего соседа, это добро. Так вот, мы точно так же относимся к прозелитизму. Если нам удалось привести к нам католика, это добро, а если католики крадут наших прихожан, это зло. Да, мы не скрываем, мы считаем себя Единой Истинной Церковью. То, что ради нашей Церкви полезно, это благо, а остальное нет. Но вновь и вновь говорю: дело не в методах, а в том, в чьих они сейчас руках. Понимаете, когда нам противостоит опытный противник, мы должны, тем более, быть очень аккуратны в подборе аргументов, чтобы не казаться идиотами. Вон недавно читаю в интернете статью одного из Лаврских насельников, что штрих-код вот еще, оказывается, почему содержит в себе издевку над христианами. Отец иеродиакон в данном случае не поленился подсчитать, сколько полосочек в штрих-коде. Оказалось, тридцать. И у него ассоциация: тридцать сребреников Иуды. Вот за это нас продают. Я говорю, действительно, "пуля дырочку найдет", если есть желание, все будет.