Сейчас, спустя несколько дней после трагедии в театральном центре на улице Мельникова, на первый план выдвигаются вопросы эффективной профилактики новых, близких по своим стратегическим целям террористических акций. Ответы на технические вопросы о том, как именно боевики проникли в Москву, где именно на этот раз они складировали оружие и т.д., конечно же, важны для следствия. Но с точки зрения предотвращения новых акций с массовыми жертвами они почти бесполезны. Следующие исполнители заказов на террор наверняка учтут методические ошибки своих предшественников и, скорее всего, будут действовать по новым схемам, к которым спецслужбы окажутся не вполне готовы.

С терроризмом можно бороться по-разному и на разных технологических стадиях. Можно совершать киногеничные подвиги, отстреливая технических исполнителей после начала террористической акции. Можно расстроить организационно-техническую подготовку терракта, действуя упреждающим образом на основе полученной агентурной информации. Можно вмешаться в процесс еще на стадии стратегического планирования терракта (причем необязательно только с помощью внедренного агента влияния спецслужб). Можно обрубать каналы финансирования террористов. Можно размывать социальную базу и информационно-психологическую среду высокоорганизованного терроризма. Чем в более раннюю стадию технологической цепочки терроризма удается вмешиваться, тем надежнее профилактика.

С техническими исполнителями уже более-менее все ясно. Они объявили, что их цель – прекращение войны в Чечне. И на следующий день после этого были неприятно удивлены, что в результате их боевой активности война в Чечне почему-то не прекратилась и зачистки только активизировались. Впечатление такое, как будто они по-детски рассчитывали на чудо - а чуда не получилось, и вообще все пошло не так, как им обещали при постановке задачи.

Анализ поведения террористов оставляет двоякое впечатление. С одной стороны, мы видим признаки профессионализма в технико-боевом отношении. С другой - налицо явное дилетантство в ведении переговоров, вопиющие ошибки в организации охраны (к примеру, оставление без контроля первого этажа здания и выходов к подземным коммуникациям), не вполне четкое прогнозирование краткосрочных и долговременных последствий своих действий, смущение перед телекамерами, низкая степень готовности к нештатным ситуациям и сбоям первоначальной программы.

Штурм здания должен был с огромнейшей вероятностью привести к гибели примерно тысячи человек. Удача оказалась на стороне спецназа, потому что в момент газовой атаки все террористы, имевшие полномочия отдать команду на подрыв, находились в холле и оказались вне поля зрения женщин с пультами. Судя по телефонному «репортажу» одной из заложниц во время штурма, до момента отключения сознания и двигательной активности у террористок была целая минута для того, чтобы сомкнуть контакты, - тем не менее они этой минутой не воспользовались. Возможно как раз потому, что они вовсе не были так уж однозначно ориентированы на самопожертвование и еще рассчитывали сладко пожить на этом свете.

В общем, трудно избавиться от ощущения некоторой инфантильности «детей гор, играющих в терроризм», и их 25-летнего главаря, имеющего скорее опыт казначея, чем полевого командира. Боевики Бараева играли в шахидов, но не были ими по сути. Отрешившиеся от земной жизни шахиды не захватывают заложников и не торгуются их жизнями с мирскими властями - они явочным порядком взрывают себя вместе с «неверными». Вообще гипотеза о национально-религиозной жертвенности как основной мотивации захвата театрального центра выглядит более чем сомнительной. Гораздо убедительнее «фрейдовская» проговорка Абу Бакара по мобильному телефону во время переговоров с Анной Политковской: "Не звоните сюда больше никогда. Это офис. Вы мешаете моему бизнесу".

Скорее всего, боевиков Бараева нужно рассматривать как наемников, подрядившихся по глупости выполнить мутный коммерческий заказ. Тем, кто действительно планирует героически умереть в ближайшие часы и остаться в памяти своего народа, нет никакой необходимости скрывать за маской свое лицо. Наемники подбадривали себя криками о самопожертвовании, но при этом рассчитывали уйти живыми после выполнения заказа на захват участников «Норд-Оста» так же, так как это было после выполнения заказа Шамилю Басаеву на «борьбу с неверными» в Дагестане летом предвыборного 1999 года.

Чтобы эффективнее организовать профилактику террористической активности, нужно сначала разобраться если не с самими заказчиками, то по крайней мере, с их стратегическими целями. Очевидно, что заказчики этой довольно-таки затратной операции находятся на политическом уровне принятия решений и преследуют цели, связанные с удержанием или с дальнейшей экспансией своей власти. Очевидно, что заказчики связаны экономическими интересами с Чечней. Очевидно, что у заказчиков в последнее время (исчисляемое не месяцами, а неделями) обострились какие-то проблемы, развязке которых и должен способствовать прямым или косвенным образом крупный террористический акт в Москве. Вот три первоначальных критерия, по которым нужно последовательно сужать поле поиска заказчиков захвата на улице Мельникова. Шамиль Басаев, подчинение которому декларировали боевики, не может выступать в роли заказчика, поскольку, если и причастен к этой акции, то только в качестве генерального подрядчика, разместившего заказ техническим исполнителям.

Обратим внимание, что переговоры, которые навязали террористы, были адресованы лично Путину. Боевиков раздражали все без исключения «неполномочные» переговорщики с российской стороны. А ведь в рамках обозначенного срока решение относительно требований террористов мог принять только Президент Российской Федерации, причем без возможности разделения ответственности за последствия этого решения ни с правительством, ни с парламентом, ни с религиозными лидерами. Другими словами, голосом террористов с одной стороны, и представителями оперативного штаба по освобождению заложников с другой стороны, «озвучивались» переговоры очень высоких договаривающихся сторон.

На захват участников спектакля «Норд-Ост» сейчас полезнее смотреть не как на оперативное мероприятие боевиков, а как на проявление стратегической игры заказчиков. А особенность стратегических игр такого масштаба состоит в том, что они всегда имеют несколько взаимосвязанных целей. И та цель, которая публично обозначена главной, как правило, лишь обеспечивает прикрытие и отвлечение внимания противодействующей стороны от цели, более важной для заказчиков стратегии.

Прекращение войны в Чечне не может являться главной целью заказчиков этой террористической акции, хотя бы потому, что урегулирование отношений России и Чечни автоматически означает для них падение прибылей. Даже если российские войска выведут с территории из Чечни, то со стороны VIP-клуба транснациональной корпорации наверняка будет сформирован заказ на продолжение террористической активности против России, чтобы спровоцировать ее на новый виток эскалации силы. Война (прошу прощения у Ястржемского, конечно же, не война, а контртеррористическая операция) будет продолжаться в той или иной форме до тех пор, пока она будет экономически выгодна кому-то основных игроков.

Можно уверенно утверждать, что технических исполнителей захвата на улице Мельникова «развели как последних лохов». Наверное, они сами почувствовали предательство заказчиков после полудня 25 октября, когда они явно потеряли уверенность в том, что операция закончится «по плану». По сути, после пролития первой крови случайной гражданской жертвы, заказчиков терракта интересовал уже не исход переговоров с представителями российского руководства, а то, чтобы никто из боевиков не остался бы в живых во избежание утечки информации.

Если целью заказчиков акции было действительно прекращение войны в Чечне, то они бы жестко запретили неспровоцированные действиями российских силовиков убийства заложников и планировали бы их медленный, длящийся неделями размен на последовательное удовлетворение длинного списка реалистичных по срокам требований (уменьшение активности военных, выводу войск из одного района Чечни, потом из другого и т.д.)

Судя по всему, боевики по собственной глупости оказались в качестве «исполнительных заложников» у заказчиков захвата, но поняли это слишком поздно - как для себя, так и для своих безвинных жертв. Если к исходу 25 октября и был пусть мизерный, но все же какой-то шанс избежать трагедии с массовой гибелью заложников, то он был связан с психологически точным стимулированием осознания боевиками данного обстоятельства через трансляцию этого аргумента в телерепортажах и последующим расколом в их рядах по поводу предательства заказчиков (особенно, если эти заказчики - «неверные», немусульмане). Но этим достаточно очевидным при проведении стратегического анализа кризисной ситуации шансом никто не воспользовался потому, что доминирующей точкой зрения в оперативном штабе было отношение к боевикам как шахидам, а не как к наемникам, играющим в шахидов. В результате обе стороны конфликта вынудили друг друга сыграть в короткую и кровавую игру.

Какой же цели добиваются заказчики, шантажируя Президента России? А может быть, смысл игры - в самой игре? Не стоит исключить, что стратегической целью заказчиков этой террористической операции является проигрыш Путина на предстоящих президентских выборах (а может быть, даже его досрочный уход с высшего государственного поста). Ведь захват театрального центра на улице Мельникова ставил Владимира Владимировича в тупиковое и зависимое положение – при любом его решении последующие события будут развиваться со значительным ущербом для его репутации государственного деятеля и высокого профессионала спецслужб.

Одна из стратагем в политике называется "Охота на медведя с бревном", поскольку по технологии она напоминает один старинный способ охотников. Чтобы убить или отпугнуть медведя, вовсе не требовалось бегать за зверем по всему лесу с бревном наперевес. Бралась в качестве приманки павшая телка и полузакапывалась под деревом. На ветви дерева вертикально подвешивались два-три бревна так, что они почти касались туши. Когда приходил медведь и начинал выкапывать телку, то он быстро обнаруживал, что бревна ему мешают. Он их отталкивал - они возвращались и легонько стукали его. Осерчавший зверь отталкивал бревна сильнее - и они возвращали ему силу его же удара. Процедура продолжалась до тех пор, пока медведь сам себе не переламывал хребет раскаченными бревнами.

Посмотрите на захват участников спектакля «Норд-Ост» как на «бревно», подвешенное Путину, которому VIP-клуб транснациональной «корпорации» подготовил роль предвыборного «медведя». В отличие от технических исполнителей, планировщики захвата не могли не учитывать предвыборных аспектов ситуации - хотя бы потому, что первая и вторая чеченские войны начинались в преддверье президентских выборов 1996 г. и 2000 г.

Внимательные наблюдатели наверняка заметили, что захват сотен заложников в Москве произошел в течение суток после того, как заместитель Генерального Прокурора РФ Владимир Колесников заявил о том, что Березовский будет наконец-то объявлен в международный розыск, чтобы его арестовали для экстрадиции в Россию. Если ли между этими двумя событиями доказательная прямая связь, можно только гадать. Но вряд ли можно сомневаться в существовании «символической», «знаковой» связи - ведь Березовский давно предупреждал о том, что Путину предстоит столкнуться с какими-то кризисными событиями, которые станут для него непреодолимым препятствием на пути к новому президентскому сроку. Предупреждал ли он только от своего имени, или действовал по согласованию с другими членами ельцинской «семьи» (личные встречи с которыми лондонский изгнанник продолжает до сих пор) – покажут в скором будущем события «внутрироссийской» политической жизни.

Высокий профессионализм офицеров спецназа обеспечил Владимиру Владимировичу возможность отложить решение чеченской проблемы еще на какое-то время. До нового масштабного терракта?

Мы сочли для себя возможным полностью привести статью И. Олейника вовсе не потому, что разделяем его выводы, которые, как нам кажется в большой степени притянуты за уши, но, главным образом, вследствие добросовестности и квалифицированности его аналитики.

Рассмотрим с учетом только что сказанного последнюю трагедию на улице Мельникова.

Зададимся вопросом: кто является объектом террористического акта? Большинство журналистов и обозревателей таковым считает российское государство, его правительство, а г-н Олейник даже конкретизирует - президент Путин. Позволим себе не согласиться: вряд ли можно всерьез даже предположить, что кого-либо из поименованных лиц данный теракт способен был ужаснуть, подавить, дезорганизовать, вынудить идти на поводу (разве что, если у кого-то из перечисленных среди заложников оказались родственники). Точно так же безумием было бы считать, что взрывы московских домов 1999 года, о которых безусловно не зря вспоминает автор аналитической статьи, могли запугать тогдашние российские власти и, уж, тем более, отсрочить начало военной кампании. В равной степени это относится и к прошлогодней самолетной атаке на американские небоскребы - здания Всемирного Торгового Центра. Во всех трех примерах очевидной мишенью террористов являлся обыватель, который должен был бы после всего совершенного над близкими ему и равными по положению людьми забиться в истерическом психозе (в двух последних случаях именно так и произошло).

Зададимся другим вопросом: какие действия должен был спровоцировать теракт? Согласно официальной версии, террористы хотели вывода российских войск из Чечни (хотя этот процесс и так непрерывно осуществляется в течение по крайней мере последних полутора лет). Однако для достижения этого они предпочли совершить безжалостное избиение беззащитных мирных жителей пред лицом во много раз превосходящей себя по силе государственной власти. Что за бредовость: лупить палкой львенка на глазах разъяренной львицы?!! Причем по такому же сценарию развивались события в сентябрьские дни и 1999-го, и 2001-го годов. В обоих случаях результат оказался совершенно прогнозируемым - АНТИ-ТЕРРОР (виноват, "контртеррористическая" операция). Иначе говоря, вроде как получается, что террористы провоцировали власть к избиению самих себя - так что ли?

Однако не стоит спешить с выводами. Анти-террор - это не только уничтожение террористов, но и добровольное согласие обывателя на поражение в правах и свободах, конечно же, "ради его собственного блага и безопасности". Где ныне - после 11 сентября 2001 г. - хваленая американская privacy? Что с ней стало после недавней "охоты вашингтонского снайпера"? Отвечаем: сегодня американцы, как, впрочем, и большинство европейцев, не только согласны вплоть до сортира удостоверять себя электронными карточками со всеми присущими тем номерами, дактилограммами и иридограммами, не только работать штатными осведомителями спецслужб, не только сканировать мозги и благодарить за бдительность, когда родственник без суда и следствия вдруг оказывается пожизненным заключенным, но даже, как скоту, имплантировать себе электронное клеймо (оно же - всевидящее око "большого брата").

В России, конечно, три года тому назад это так явно выражено не было. Но вспомним: именно тогда простые граждане выдали властям мандат на все - и на задержание только по подозрению, и на обязательное ношение собой паспорта (даже если ты просто вышел вынести мусор), и на ИННизацию... Да стоит просто вспомнить, как бабушки в платочках бегали вокруг своих домов в поисках "злодея - Лайпанова", как останавливали в метро и на улицах кавказцев и выворачивали наизнанку их сумки и портфели. Естественно, что стражи порядка в те дни церемонились еще меньше и не только по отношению к людям, "похожим на чеченцев". И ВСЕ ЭТО "ПОНИМАЛИ" И ОДОБРЯЛИ...

Однако вернемся к нашему рассуждению: если все, что теракт провоцирует, так это анти-террор, то, очевидно, политические цели обсуждаемых терактов не совпадают с заявленными. Иначе говоря, заказчик преступлений обитает не в глуши афганских или кавказских гор, а посреди фешенебельных офисов государственного истэблишмента. Конечно, в качестве такового можно признать и таинственные "VIP-персоны транснациональной «корпорации» по извлечению прибылей из проблемы чеченского сепаратизма", но уж больно это не согласуется с совершенно беспардонным враньем правительственных чиновников, комментирующих происходящую трагедию. Так было в 1999-м, когда ФСБ изовралось относительно гексогена, который, оказывается, для удобства и конспирации "без проблем смешивается с сахарным песком" (на самом деле эти вещества внешне не походят друг на друга, и сам процесс их перемешивания весьма и весьма взрывоопасен), который можно "для безопасности" (!!!) разбрасывать по улице, который "не смывается с рук по три недели" и который "чудодейственно" изменяет свою структуру в зависимости от того, московский или региональный химик-эксперт его идентифицирует. Так было в 2001-м году, когда выводы государственной комиссии, расследовавшей взрывы небоскребов в США, оказались диаметрально противоположными результатам работы независимых экспертов (об этом мы рассказывали в статье К. Боллина "Необъяснимый обвал здания Всемирного Торгового Центра", "СК" N 27(76), март 2001 г., стр. 24). Точно так же происходит и теперь, во всяком случае в отношении таинственного газа, погубившего каждого седьмого (!!!) заложника.

На сегодняшний день официально объявлено, что основным действующим его компонентом является фентанил, синтетический аналог опийных алкалоидов, использующийся в операционном наркозе, как сильное, но кратковременно действующее обезболивающее средство - максимальный эффект наступает через 1-3 минуты и длится 15-30 минут. Однако указанный срок, это вовсе не те несколько суток, которые иные из заложников провели в реанимации. Да и снятие последствий действия этого вещества знает каждый хоть сколько-нибудь образованный анестезиолог: свежий воздух, искусственное, обогащенное кислородом дыхание, мышечные релаксанты для снятия двигательного возбуждения и спазмов, атропин для восстановления нормального сердцебиения и специфическое противоядие, в качестве которого прежде использовался налорфин, а ныне - препарат налоксон.

Нет смысла спекулировать, гадая о других - неизвестных - активных началах примененного "газового коктейля". То, что они были, нет сомнения - симптоматика отравления, описанная вездесущими "журналюгами", не совпадает с последствиями опиатного наркоза (рвало даже использовавших антидот спецназовцев), да и фентанил, вопреки распространившимся через прессу представлениям, отнюдь не газ, а твердое вещество, вводимое в медицинской практике, как правило, внутривенно. Не стоит также думать, что создание "наркотического аэрозоля" было экспромптом антитеррористического штаба, а не стоящим на вооружении штатным "несмертельным" химическим оружием, для которого хорошо известно "среднее число потерь личного состава противника".

Даже когда налорфин используется для обезболивания при операциях, когда он строго дозируется в пересчете на килограмм веса пациента, всегда существует большой риск передозировки и отравления (собственно, для этого и изобретаются противоядия вроде налоксона). Теперь задайтесь вопросом о том, что даже если бы оно в примененной газово-аэрозольной смеси было одно, то каковы должны были бы быть последствия его применения, если в помещении, которое им заполнялось находились дети, женщины, ослабленные люди и крепкие здоровяки-боевики, причем именно последние и должны были бы стать главным объектом "нейтрализации". А теперь добавьте к рассуждениям тот факт, что полусонных и даже вовсе спящих террористов поголовно отстреливали, не взирая на многочисленные собственные заявления "о необходимости мер по ликвидации террористического подполья в Москве и Подмосковье", что по идее должно предполагать настоятельную нужду в пленных, как в источнике информации о "врагах российской государственности".

Другими словами, и спецназ, и газы действовали на поражение, не предполагая пленения никого из боевиков (те двое из них, кого объявили "задержанными", по-видимому, сохранили свою жизнь лишь потому, что их арест проводился "на людях") и отдавая себе ясный отчет в потерях среди заложников. Не удивительно, что врачи, по сообщениям журналистов, по крайней мере первое время НЕ ЗНАЛИ, чем лечить поступающих к ним людей, а вовремя из этих последних получили противоядия (соответственно, и шанс выжить) лишь те, с кем бойцы "Альфы" и "Витязя" по-русски сострадательно поделились из своего "НЗ" (не зря, не зря, как видно сегодня Государственная Дума принимает закон, запрещающий средствам массовой информации публиковать подробности о терактах: см. http://lenta.ru/terror/2002/11/01/smi/ - выбалтывают "подлые" правду-матку).

Конечно, можно, как всегда, все свалить на "русский авось", на нашу традиционную "спонтанность принятия решений", однако гораздо больше описанное выше походит на "прятание концов в воду", да так, чтобы и "лицо при этом сохранить". Впрочем, и г-н Олейник по другим, правда, резонам пришел к аналогичному выводу.

В связи с этим возникают два вопроса: "Кто дал спецназу приказ избавиться от нежелательных свидетелей? И что таким образом пытались скрыть?" Автор статьи полагает - имя того, кто попытался давить и шантажировать Путина. Однако, возвращаясь к тому, что объектом теракта был заурядный российский обыватель, а власть фактически провоцировалась тем самым на ответный удар (анти-террор), то высказанное предположение выглядит весьма и весьма сомнительным. Гораздо более вероятным представляется нечто, аналогичное прошлогодним американским событиям, когда сразу за взрывом небоскребов власть так завинтила гайки, что от "демократии" не осталось и следа. Учитывая, что, согласно договоренностям саммита G-8 в Кананаскисе, Россия должна уже в октябре достигнуть того же состояния общества, как и США, и что проверку на лояльность президенту в виде участия во Всемирной переписи ее народ не прошел, то террористический акт, правильным образом организованный и проведенный, мог стать убедительным оправданием как воздвигнутой над страной железной пяты, так и "добровольных" ошейников на каждом из ее жителей.

Но если это так, то, принимая в расчет "плохую исполнительскую работу" террористов, приходится констатировать, что беды не закончились, и следует ожидать повторения "кошмара на улице Мельникова". Дай Бог нам в этом ошибаться, но СМИ, освещающие эту проблему постоянно цитируют то Масхадова, грозящего новыми терактами, то представителей официальных властей, "сокрушающихся" о том, что жало сепаратистов еще не вырвано, а преступная сеть в Москве и Подмосковье не выкорчевана. Последним подобную оговорку сделал г-н Ястржемский, который почти прямо заявил на пресс-конференции 31 октября о возможности аналогичных и более устрашающих инцидентов.

Поживем-увидим: время, как писал Бомарше, честный человек. И если в самом ближайшем будущем случится что-то похожее на предсказанное одним из цитированных выше господ, нам не придется сомневаться в том, кто нас "заказал"...