В Доктрине информационной безопасности РФ [1] в качестве первой и основной составляющей национальных интересов РФ в информационной сфере является соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина, в которой непосредственно указано: «обеспечить конституционные права и свободы человека и гражданина на личную и семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, на защиту своей чести и своего доброго имени», а также «обеспечить запрет на сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия».

Более того, в Доктрине в качестве первой и основной угрозы информационной безопасности РФ названа угроза «конституционным правам и свободам человека и гражданина в области духовной жизни и информационной деятельности, индивидуальному, групповому и общественному сознанию, духовному возрождению России».

Пакет принятых в первом чтении в ноябре 2005 года законопроектов [2] фактически подготавливает законодательно почву к новым общественным отношениям, принципиально новым, не имеющим аналогов в историческом плане. Причем перспектива таких кардинальных изменений еще не осознается подавляющей массой общества, включая самих законодателей, чье представление об электронном документе базируется на его подобии традиционному.

Речь идет об «электронном документообороте», «электронном правительстве» и «электронном населении», когда информационное взаимодействие людей замещается информационным взаимодействием через посредника – владельца электронной информационной среды.

В связи с указанным пакетом законопроектов, необходимо прежде всего четко и грамотно ответить на следующие вопросы:

В чем принципиальное отличие электронных документов от традиционных, каковы особенности сред, в которых эти документы существуют?

Может ли электронный документ рассматриваться в качестве объекта гражданского права?

Ограничивается ли правоспособность человека как субъекта персональных данных при насильственном отчуждении от него данных персонального характера?

Различия между аналоговой и электронной средой существования документа носят системный характер.

Документ в аналоговой среде – это идентифицируемая информация, закрепленная созданным человеком способом для ее обработки, передачи и хранения во времени и пространстве. Исходя из данного определения, можно выделить два главных аспекта. С одной стороны, документ – информация, то есть нечто нематериальное. С другой – не просто информация, а «закрепленная» информация, что автоматически означает ее материальную реализацию. Уже по этому можно судить о двойственной природе – дуализме документа: документ как информация; документ как вещь, предмет – нечто, на чем эта информация зафиксирована.

Традиционно понимаемый документ существует и действует в среде, образованной одушевленными мыслящими субъектами.

В аналоговой среде любые два «одинаковых» экземпляра документа обязательно чем-то отличаются. В электронной среде они неразличимы, как две капли в стакане воды.

   Электронный документ виртуален по определению и имеет возможность неограниченного клонирования, что и является непреодолимым препятствием к интерпретации электронного документа как вещи. Даже недвижимость, здания, земельные участки, являясь объектами вещного права, уникальны, конкретны – их можно видеть и даже осязать, а вот электронный документ не пощупаешь, – как в поговорке о слове: «слово не воробей, вылетит – не поймаешь», его реализацию нельзя назвать вещью – это всегда копия. Обычный документ – это вещь, предмет, а электронный – это всегда процесс.

Вещное право – субъективное гражданское право, объектом которого является вещь. Лицо, обладающее вещным правом, осуществляет его самостоятельно, не прибегая к содействию других лиц. Собственник вещи владеет, пользуется и распоряжается ею по своему усмотрению в пределах, установленных законом.

Пакет законопроектов и, в частности, законопроект «Об электронной подписи», вводит совершенно новые общественные отношения между субъектами, причастными к обмену электронными документами. В число взаимодействующих входят не только непосредственные участники информационного обмена, но и все субъекты-посредники, имеющие возможность воздействия на технологическую реализацию электронного документооборота. Электронное взаимодействие осуществляется по следующей цепочке: автор/отправитель – исполнитель – получатель/пользователь. Процесс электронного взаимодействия представляется как последовательное отчуждение прав собственности, владения, пользования электронным документом между субъектами-участниками информационного взаимодействия.

Заметьте – не самостоятельно, а через субъектов-посредников, причем не бескорыстно, но с обязательным отчуждением прав собственности на сам документ. Были субъектами, владельцами предметов, стали объектами процессов взаимодействия.

Вопрос доверия к таким посредникам приобретает первостепенное значение при электронном документообороте, но в указанных законопроектах он вообще не стоит. С объявлением равноправия между электронной подписью и обычной всех граждан ставят перед фактом необходимости абсолютного и безграничного доверия таким посредникам для любых документов, включая финансовые, документы удостоверяющие личность, документы подтверждающие какие-либо права личности.

Кто же эти посредники? Оказывается – государственные и негосударственные юридические лица или просто физические лица – владельцы соответствующих информационных систем. Это им граждане должны будут теперь доверять «ключи от квартиры, где деньги лежат», да еще и приплачивать за такие услуги.

В электронной среде роль человека (хозяина информационной системы) та же, что и роль общества в аналоговой. Если в аналоговой среде правила обработки и преобразования документа формируются обществом на основе диктуемых им неформальных (язык, традиции, обычаи и пр.) и формальных (нормативная правовая база) правил обработки, хранения и передачи информации, представленной в образной форме и базируются на причинно-следственных взаимосвязях различных явлений (образов), сформировавшихся в процессе развития и становления общества, то в электронной среде вместо общества выступает внешний относительно «безответственной» технической системы программно-технических объектов субъект, владелец информационной системы, задающий ее построение, правила доступа в систему и алгоритмы обработки документов и их мониторинга.

Обесчеловечивание и формализация информационного взаимодействия – от образов к двоичной символике; от самостоятельного владения (не прибегая к содействию других лиц), пользования и распоряжения документами и деньгами по своему усмотрению в пределах, установленных законом, к несамостоятельному. То есть, через посредника, с передачей ему прав собственности, владения, пользования, мониторинга и контроля с возможностью жесткого управления и любого беззакония и произвола – вот та плата, которую предлагают нам поборники нового общественного порядка в обмен на нашу наивность и безграничную доверчивость.

А насколько надежны информационные системы? Ведь в случаях стихийных бедствий, скажем сильных холодов, когда замерзают банкоматы и турникеты, или каскадных отключений электричества, местных или глобальных сбоев в информационных сетях, при такой доверчивости могут последовать и обязательно последуют ограничения правосубъектности не только отдельных граждан, но целых районов, городов и регионов. Ведь по признанию самих же разработчиков «электронного законодательства» – ведущих специалистов Федерального Центра правовых проблем информатизации ВНИИ «Проблем вычислительной техники и информатизации»: «Обеспечение информационной безопасности, правовых аспектов применения документа при электронном взаимодействии много сложнее, чем при аналоговом».

Элементарные принципы безопасности и самосохранения должны заставить общество отказаться от такой затеи – «подсесть на электронную иглу», или, во всяком случае, оставить, как альтернативу, традиционную систему информационного взаимодействия и денежных расчетов для тех, кто не доверяет электронике, не доверяет владельцам информационных систем, не желает быть объектом жесткого управления безответственных хозяев-невидимок.

Электронный документооборот предполагает обязательную идентификацию в электронной системе по цифровому идентификатору – так называемому «идентификатору персональных данных» (ИПД). Человек, согласно определению уже принятой Конвенции Совета Европы, становится «субъектом персональных данных». ИПД является неизменяемым, уникальным в мире, пожизненным и посмертным (так как никому после смерти больше не присваивается) индивидуализирующим признаком человека – фактически заменяющим собой все другие привычные индивидуализирующие признаки, включая и имя человека. Он одновременно присваивается и человеку и его электронному двойнику – файлу-досье, содержащему персональные данные человека, в том числе и конфиденциального характера. С поголовным присвоением ИПД всем гражданам создается общество нового типа – «электронное население».

С другой стороны, в рамках ФЦП «Электронная Россия (2002-2010 годы)» разработана Концепция «электронного правительства»[3] как субъекта новых информационных взаимодействий с «электронным населением».

Процесс перехода к новому управлению в обществе – электронному – является всемирным. В 2004-2005 годах Институт развития информационного общества провел ряд исследований[4] по оценке готовности регионов России к реализации услуг электронного правительства при поддержке Всемирного банка в рамках программы InfoDev. По результатам исследований на 2005 год индекс готовности регионов РФ к работе электронного правительства следующий: Москва-6,2, С-Петербург-5.22, Томская область-4,54, Республика Карелия-4.15, Ханты-Мансийский АО-4.14, Самарская область-3.91, Иркутская область-3.88, Ярославская область-3.86, Хабаровский край-3.77, Московская область-3.66. Москва по готовности стран к электронному правительству в рейтинге ООН сегодня занимает 28 место (после Словении, но перед Чешской Республикой), а Республика Ингушетия 122 место (после Никарагуа, но перед Пакистаном).

Роль посредника и фактически хозяина информационной системы становится более значимой, чем самого государства. Так в Дополнительном протоколе к Конвенции «О наблюдательных органах и трансграничной передаче информации» [5] сказано о необходимости создания в каждой стране-участнице «абсолютно независимых» наблюдательных органов, осуществляющих соблюдение ограничений ее национального права.

Сноски: