В наш век образованщины, стереотипного мышления и бездумной доверчивости ко всяческим “научно обоснованным” рациональным схемам многим и невдомек, что любое, даже самое сложное и изощренное, моделирование произрастает из допущений и ограничений методик, примененных в качестве основного аналитического инструментария. Это означает, что “объективные результаты” и “достоверные выводы”, сыплющиеся со всех сторон на неискушенные обывательские головы, суть субъективный и односторонний взгляд, предназначенный ни для чего, кроме как затуманить общественное мнение, скрыть от подавляющего большинства истинное положение вещей. Зачем это делается – очевидно: если знание – это власть (“the knowledge is power”), то не-знание, очевидно, рабство, в особенности теперь, в наше пресыщенное информацией время. И новейшие (хотя какие ж они новейшие?) господа, обустраивая для себя “новый мировой порядок”, пользуются этим вовсю.

Однако было бы достаточно бессмысленным попросту обличать их деятельность и в очередной раз критиковать ту полуправду, которую как откровение, как “истину в последней инстанции”, преподносит широкой публике тот или иной глашатай “Великих магистров” современности. Что проку, к примеру, пережевывать оккультную эклектику Ж. Аттали, слепленную на основе каббалистически перетолкованной индуистской мифологии? Или же укорять И. Валлерстайна в однобокости и предвзятости его “системных” умствований? Ибо начав отвечать этим двум теоретикам, тут же обнаруживаешь, что их построения всего лишь частность и что за ними маячит целый легион по сути аналогичных концепций, вышедших из-под мастерков К. Поппера, Ф. Фукуямы, З. Бжезинского, Дж. Сороса, А. Глюксмана, Ю. Хабермаса, Ж. Бодрийара и несть им числа. Да и спорить с ними со всеми, как показывает опыт, дело столь же неблагодарное, как доказывать что-либо демагогу, который, не слушая возражений, не то, чтобы вовсе в глаза врет, но перетолковывает сказанное то так, то эдак, пока предмет обсуждения не превращается в нечто совершенно неопределенное, текучее, зыбкое, но обязательно выгодное своему толкователю.

Чтобы уйти от пустых и бесплодных препирательств об истинности или мнимости совершенства “глобального сообщества”, попробуем, не касаясь частностей, взглянуть на оное социальное устройство не как на нечто объективное, самоосновное, неизбежно поджидающее нас “за линией горизонта”, но как всего лишь на ограниченный продукт человеческого разума и воли, ими с самого начала обусловленный и предопределенный. Тем самым, мы, во-первых, не погрешим против логики наших оппонентов, коренящейся в средневековом номинализме и, соответственно, не допускающей и мысли о возможности объективных представлений о путях мира и социума. Во-вторых, не прибегая к оценкам в категориях дорогой им конвенциональной (т.е. договорной) морали, выявим тщательно скрываемое от профанного взгляда онтологическое сродство внешне вроде бы совершенно непохожих мондиалистских парадигм и те принципы, на которых оно покоится. И, в-третьих, памятуя о том, что, как учит неканоническое Евангелие от Фомы, тот камень, который вольные “строители” сознательно отбросили, и есть краеугольный, попробуем возвести иное, альтернативное концептуальное построение на нем, а “не на песке” (Матф.7:26) навязываемых нам схем.

Трудно сказать, дают ли сами себе господа “гуманисты” отчет в том, что определяющим и стабилизирующим системным фактором в их представлении о социальной эволюции является хаос. Причем не какой-то там хаос-архетип или хаос-аллегория, упомянутая здесь словца красного ради, а совершенно реальный, абсолютный, вселенский. Как действующий элемент, он присутствует во всех без исключения сколько-нибудь серьезных описаниях грядущего гуманистического всечеловеческого мироустройства.

Возьмем, к примеру, наиболее глубокие, принципиальные модели И. Валлерстайна и К. Поппера¹. Ну, что, казалось бы, общего между универсально трехчастным структурированием жизни в рамках глобального сообщества и общеземным социумом, “открытым” для непрерывных локальных мутаций (виноват, модернизаций)? На первый взгляд ничего, кроме исповедания и дальнейшего развития творцами этих теорий идей либерализма. Не останавливаясь подробно на основных положениях последнего, заметим, однако, что среди тех едва ли не важнейшим является понятие о стихийности социального бытия. Само по себе оно, конечно же, не означает тотального беспорядка и, будучи приложенным к уравновешенной общественной структуре с целостным, устойчивым к изменениям организационным ядром, в идеале может даже рассматриваться как фактор динамической стабильности. И в этом случае действительно можно представить себе и три валлерстайновские фиксированные ступени, знаменующие возрастание и падение статуса участия свободных индивидов в общечеловеческой жизнедеятельности, и совершенную попперовскую способность общества преображаться в ответ на те или иные неблагоприятные внешние изменения.

Но это только в идеале. В реальности же никому до сих пор не удалось отменить второе начало термодинамики или, попросту говоря, закон, согласно которому неупорядоченность мира (энтропия) с течением времени естественно возрастает². Учет же энтропийного фактора изменяет рассматриваемые модели до неузнаваемости.

Прежде всего, каждая из них теряет системные равновесность и устойчивость. В концептуальном построении И. Валлерстайна, к примеру, сразу же обнаруживается, что вроде бы стихийное продвижение вверх по предлагаемой им социальной лестнице гораздо более затруднительно, чем падение вниз, а, значит, и менее вероятно. И дело не только в том, что число вакантных социально-экономических позиций в “вечно нищей периферии” неограниченно, а в “высокоразвитом ядре” предельно лимитировано (это уже само по себе является почти непроходимым межуровневым барьером). Но и в том, что способность к совершенствованию возрастает как с увеличением степени общей организованности общественной жизни, так и с каждым отдельным качественным ее преобразованием³. Это означает, что те, кто в последнее “не вписался” – будь они хоть из самых высоких социальных элит, – обречены деградировать, занимая все менее и менее значимое положение в структуре общества.

Соответственно, с течением времени “высокоразвитое ядро” будет неизбежно сужаться, выдавливая из себя “балласт”, не способный приспособиться к соответствующим изменениям, в “буферную полупериферию”. А та в свою очередь по тем же причинам отодвинется в сторону неструктурированной “нищей периферии”, емкость которой теоретически не ограничена, а практически регулируется условиями физического выживания ее членов. Иными словами, та “стихийность”, о которой шла речь выше оказывается вдруг стихийно нарастающей неупорядоченностью структуры общества, которое столь же “стихийно” пытается компенсировать этот процесс, сокращая численность “маргинальных элементов” и “лишних едоков” (или, как сказал Ж. Бодрийар, “согласованно редукцируя неконтролируемые элементы”).

К сходному результату ведет и попперовская модель, ориентированная на непрерывные локальные модернизации и отказ от какого бы то ни было фиксированного организационного, культурного, да и политического стержня (если “улучшается” абсолютно все, то, очевидно, качественным трансформациям подвержена и сама демократия). Механизм, описанный в предыдущих абзацах, с буквальной точностью воспроизведется и в данном случае, ибо социальная система, “открытая” к изменениям и в то же время не заботящаяся, чтобы последствия их не ограничивали жизне- и дееспособности каждого из членов общества, неизбежно превратит подавляющую их часть в маргинализованную деструктурированную взвесь.

И этот процесс не закончится до тех пор, пока наступивший тотальный хаос не обеспечит единственно стабильное состояние, и система, утратив целостность, не погибнет. Причем такой исход отнюдь не является досужей спекуляцией на темы, предложенные И. Валлерстайном и К. Поппером, вполне наблюдаем в нашей практической действительности. Так, современная биофизика достаточно подробно разработала принципы существования живых организмов, как развивающихся и функционирующих в условиях системно стабильного неравновесия, и экспериментально подтвердила, что их внутреннее структурирование всегда сопровождается ускоренным нарастанием энтропии вовне. Не то же ли самое мы с прискорбием лицезреем сегодня, глядя на исторические пути эволюции и самоорганизации человеческого общества? Достаточно, видимо, упомянуть нынешние экологические проблемы, явившиеся прямым следствием “социального прогресса”, и нависший уже над головой ресурсный и экономический коллапс человечества, управляемого “всезнающими” глобализаторами.

Как ни катастрофично выглядит нарисованная картина, мир устроен куда более мудро, чем пытающаяся его приватизировать людская самонадеянность. Уж несколько столетий, с того самого момента, как настырное человечество патологически увлеклось либеральной глобализацией, заметными вехами исторического пути европейской цивилизации стали все более и более глубокие системные экономико-политические кризисы. И это является замечательным свидетельством того, что защитные механизмы организации общества существуют и действуют, несмотря ни на что, как бы об этом факте ни скорбели валлерстайны всех рангов и мастей.

Объясняется все достаточно просто. Ибо человек по своему происхождению, жизнедеятельности, самосознанию – по сути своей – не естественен, а противо-естественен. Иначе говоря, как и всякая живая – самоорганизующаяся – система, он структурирует и упорядочивает свой мир, т.е. практически стремится не увеличить, а снизить уровень энтропии внутри всего окружающего пространства, которое его личностью осознается неотъемлемой частью ее самой. В силу этого, и семью, и общество люди формируют нормальным образом именно так – анти-энтропийно или домостроительно⁴. Стихийность же и хаос, столь излюбленные либералами и неолибералами, оказываются принадлежностью исключительно “ничейной территории”, т.е. того, что остается за пределами чьего бы то ни было конкретного организующего начала.

И в этом проклятье “свободного”, “открытого” и тому подобных обществ, сознательно обожествляющих неупорядоченную, “вроде как бы саморегулирующуюся”, рыночную стихию и потому нацеленных на ее распространение и всеохватность. Еще со времен британского огородничества так повелось, что в один прекрасный момент икономичность (от греч., икономиа – домостроительство) организации общества в целом оказывается в неразрешимом противоречии с экономикой, искусственно расширившей неструктурированное жизненное пространство. Причем ситуация усугубляется еще и в силу того, что, с одной стороны, образуется дисбаланс между приростом собственности немногих и не компенсирующими его потерями большинства, а с другой, созданная тем самым зона “стихийности” пребывает донельзя замусоренной невостребованными продуктами производства и его отходами. В итоге – кризис, коллапс, тотальное разрушение общей среды обитания (в зависимости от глубины распространения хаоса) и постепенное – от ячеек, фрагментиков, сохранивших свою целостность и домостроительность, – восстановление жизнеспособной общественной структуры.

Нынешние конструкторы “нового мирового порядка” сильно заблуждаются, полагая все же, что в их силах отыскать способы обуздания неподвластной человеку стихии – сделать хаос управляемым. Им грезится, что если сформировать единое общемировое, монопольно контролируемое, полностью проинвентаризованное социальное и экономическое пространство, то тем самым станет возможным эффективно регулировать возникновением и протеканием кризисных ситуаций, так чтобы максимально отдалить их закономерный фатальный итог.

И вроде даже кажется, что воплощение этих замыслов будто бы близко-близко, ... как локоток, который не укусить. Мир “сам” вползает в силовое рыночное поле, удерживаемое безраздельно господствующими на нем транснациональными корпорациями, которые ныне в состоянии не только по своему желанию “заказывать” экономическую погоду в любой точке земного шара, но и определять политико-социальные и даже культурные параметры развития “цивилизованного” общества большинства стран. Уже сформированы международные институты, имитирующие в своей деятельности властные и правовые структуры национальных государств, созданы и оснащены вооруженные силы, призванные играть роль мировой жандармерии, назначены сатрапы в подвластные “новому мировому порядку” генерал-губернаторства.

И люди этому всему не сопротивляются, а наоборот, оставив рассудок и осторожность, с готовностью отдают себя под "рыночное" иго новых господ. Ибо само время словно бы с теми заодно – немыслимо разогнавшись в ХХ веке, оно подвергло невыносимым перегрузкам общество и человеческое сознание. Фантастические технологии, потрясающие коммуникативные возможности, лавина информации и почти запредельная для людей интенсивность событий – все это привело в негодность прежние механизмы социального структурообразования. Кровное родство, родная земля, единая вера, т.е. все те центры, вокруг которых происходила общественная самоорганизация, едва ли не в одночасье перестали быть таковыми. А их место оказалось занятым так называемым социальным партнерством, или временной общностью, возникающей в процессе совместно выполняемой деятельности.

Дом, семья, государство сразу стали как бы не нужными, возводящими только лишние преграды на пути ко всеобъемлющему “свободному предпринимательству” и “открытому общению”, идолы которых заместили собой, утопили в зыбкой рыночной стихии все, что прежде было свято душе, что удерживало целостность общества. Безответственное потребительство, духовная пустота, согласительная (конвенциональная), не отягощенная высшими ценностями мораль, душевная бездомность, умирающий брак, унифицированное мировосприятие и номер вместо имени – таково тесто, из которого лепятся ныне “граждане мира” – “номады будущего”, заложники преступной и скоротечно-гибельной авантюры.

А она такова, ибо время, разрушающей силой которого воспользовались новоявленные глобализаторы, не изменит своих свойств и после того, как утвердится на всей планете “новый мировой порядок”. Впрочем, последний не успеет в силу своей глобальности и инерционности даже вполне встать на ноги, как, не выдержав объективно все нарастающей интенсивности событий, активно меняющих облик мира, рухнет ... в полном соответствии с теорией “устойчивого развития”, о которой с такой важностью любят порассуждать поборники "открытого общества". Кризисы и потрясения, сопутствующие всем качественным преобразованиям, сольются и срезонируют в девятый вал планетарной катастрофы. И этому нечего будет противопоставить, кроме хилой внешней структуры, обрамляющей естественную неупорядоченность всепронизыващей рыночной стихии.

Люди, чья связь друг с другом и с обществом не обременена ни взаимной ответственностью, ни склонностью к домостроительству, обнаружат свою нежизнеспособность перед лицом свалившихся на них испытаний и в большинстве своем вымрут к вящей, но преждевременной радости “мировых элит”. Обезличенная деятельность, избранная как основа для социального структурирования, не только отнимет жизненные силы у “обреченных на смерть лишних ртов”, но и, не будучи обусловленной какими-либо конкретными исполнителями, очень скоро окажется в принципе абстрагированной от человечества и ему неподконтрольной⁵. А это, в свою очередь, означает, что ситуация станет неуправляемой и гибельной для всех, кто самостоятельно и самодостаточно не укоренен, включая и так называемых новоявленных “глобализационных лидеров”.

Трудно предположить конкретные причины будущей планетарной катастрофы. Одной из них может стать политический и военный кризис, спровоцированный кризисом финансовым. Другой – порожденный неуемным потребительством ресурсно-энергетический голод, отягощенный донельзя загаженной окружающей средой. Третьей – военно-политическое противостояние, возникшее как следствие неуправляемо нарастающей нищеты подавляющего большинства населения планеты (люди просто не успеют вымереть в соответствии с планами устроения “нового мирового порядка”). Могут быть и какие-то другие основания для будущей деструкции глобального социума, но наиболее вероятным является то, что все, представляющее угрозу, соберется вместе, чтобы в очередной раз дать человечеству наглядный и очень болезненный урок выживания. Стоит ли говорить, что выдержат его лишь те, кто во всех рыночно экономических пертурбациях не растерял себя и не утратил способности созидательно трудиться, чтобы рачительно и ответственно содержать в порядке свой дом и свое государство?

Побеждающие время

Справедливости ради, следует отметить, что сказанное выше отнюдь не отрицает ни потребности общества в рыночной торговле, ни важности в его жизни наличия предпринимательской активности, ни обязательности всякого рода прогресса, ни открытости к изменениям и регулярным модернизациям. Напротив, каждому из этих значимых, но все же только лишь составляющих организации социума должно быть отведено и свое время, и свое место. Отведено – но не абсолютизировано, не превращено в источник редукции сознания как самого человека, так и его общественного бытия, которые неизбежно произойдут, если следовать по пути, указанному авторами различных вариаций на тему “торгового строя”. Ибо при всей своей внешней привлекательности и даже полезности не могут частные проявления социальной активности людей подменить собой смысл их существования, стать его сутью, стержнем.

Оставим в стороне этические и религиозно-философские аспекты последнего⁶ и взглянем на него чисто функционально – с точки зрения обеспечения способности отдельного человека (а вместе с ним и общества в целом) выживать в конкретных исторических условиях и транслировать накопленный полезный жизненный опыт потомкам. Этот вопрос уже чуть затрагивался в данной статье, когда речь шла об анти-энтропийном характере жизнедеятельности самоорганизующихся систем, к каковым относятся все без исключения биологические, самосознающие и социальные объекты. Очевидно, что осуществляемое ими внутреннее упорядочивание, чтобы эффективно противостоять разрушающей силе времени, должно быть не периодическим, а непрерывным, не поддерживающим единожды созданную структуру, а ее расширяющим и совершенствующим.

Первое из этих двух положений понятно и в комментариях, вероятно, не нуждается, поскольку сам характер действия времени является непрерывным. Чтобы пояснить второе, достаточно указать на то, что, во-первых, внутреннее упорядочивание всегда сопровождается возрастающей деструкцией в окружающей среде, оборачивающейся в конечном итоге сырьевым голодом и удушением отходами; а, во-вторых, постепенно устаревают, изнашиваются и разрушаются инструменты и механизмы восстановления структуры, также нуждающиеся в реставрации, возобновлении, улучшении. Чисто практически и биологический организм и любая (неотягощенная глобализмом) социальная ячейка решают перечисленные проблемы предельно просто -- непрерывным "домостроительством", постепенным распространением вовне (т.е. интеграцией внутрь себя неструктурированного пространства) и размножением себе подобных.

Последнее является в особенности важным, поскольку не только представляет собой универсальное решение всех перечисленных выше задач, но, кроме того, расширяет общую зону упорядоченности и одновременно обеспечивает внутри нее возрастание уровня стабильности и безопасности как для образовавшейся совокупной системы в целом, так и для каждой из входящих в нее самостоятельных подсистем. Иными словами, все более возрастающая жизнеспособность рассматриваемых объектов неразрывно связана с домостроительным характером осуществляемой ими деятельности, охватывающей все большее пространство и осуществляемой с непрерывно увеличивающейся активностью.

Примеров тому в живой природе не счесть – можно сказать, что описываемое является квинтэссенцией торжествующей жизни. Где только ее ни встретишь? Везде – от океанских пучин до горних высот, от раскаленных песков африканских пустынь, до лютых морозов Антарктики.

То же увидишь, и присмотревшись к истории человеческой цивилизации. От человека к роду, от рода к племени, от племени к государству, от государства к империи... Царства рождаются, расцветают, возносятся и гибнут, отбрасывая все надстроечные, не укорененные, не способные к самостоятельному домостроительству фрагменты структуры. А из тех обломков, чьи жизненные силы оказались выше кризисов и катастроф, как из зерен, вновь прорастает и расцветает человеческое общество.

Картина, конечно, весьма упрощенная, но достаточно точная, для того, чтобы понять, что не разрушение базисных структур и не объединение хаотизированных фрагментов в броуновски движущийся бульон является залогом выживания человечества, будь то в прежние времена или в грядущие. Устойчивой и жизнеспособной альтернативой унифицированному и стандартизованному глобальному базару, безжалостно устраняющему не вписавшихся во "всечеловеческий праздник жизни", является мир, образованный мозаикой самостоятельных и самодостаточных хозяйств, культур, государств и т.д. А мировая интеграция – столь излюбленная тема рассуждений господ глобалистов! – так ей никто и не препятствует: ибо протекает она спонтанно и самопроизвольно за счет периферийного (т.е. не затрагивающего сердцевины каждой отдельно взятой общественной системы) товарного, культурного и иного взаимовыгодного обмена.

Если грубо не вмешиваться в данный процесс и не навязывать искусственное разделение труда и принудительную кооперацию, это должно привести к очень скорому (при современных жизненных ритмах) естественному образованию межгосударственных ассоциаций, функционирующих на принципах свободного участия и взаимной ответственности⁷. Целостность подобного объединения безусловно выше, чем в пестром конгломерате меньшинств так называемого гражданского общества, ибо зиждется, фактически, на служении каждого общим интересам и не отягощена ложным, ничем не обусловленным, растаскивающим в разные стороны, "гуманным" равноправием.

Ответственность персонифицирует деятельность, превращает ее в совершенно иное, гораздо более эффективное структуросозидающее начало, обеспечивающее уровень целостности общественной системы, качественно превосходящий наличествующий⁸. Достигнутая тем самым добровольная "тоталитарность" – как бы подобный термин не раздражал г-д глобалистов-неолибералов – безусловно выше, чем у глобально полицейских режимов, поддерживающих мировой рынок в моделях Валлерстайна-Поппера-Сороса-Аттали-... etc., и, значит, более адекватно отвечает на вызовы объективно все ускоряющегося времени.

Вместо послесловия

Современная пропагандистская машина приловчилась возвеличивать "глобальное", "открытое", "гражданское" и прочие сообщества, выстроенные по мондиалистским неолиберальным схемам, выгодно противопоставляя их "бесчеловечию и бесправию тоталитарных государств", "ограниченности консерваторов – сторонников традиционного общественного уклада", "отсталой замкнутости и недальновидности изоляционистской политики" и т.д. Оставляя без комментариев несправедливость и тенденциозность большинства из приведенных обвинений, следует указать, что рассматриваемый в статье "закрытый" тип социальной самоорганизации не является аналогом ни одного из объектов охаивания глобалистами.

Да, то, о чем шла речь, тоталитарно (то бишь, целостно), но в основе этого состояния – добровольное принятие на себя ответственности ради собственного и общего благополучия. Да, здесь имеет место "закрытость" от приникновения в экономику, культуру, государственность разбойничьих лап самозванных властителей мира. Но это не означает замкнутости и отсутствия торговых, общественных, культурных связей, равно как и избегания ассоциативного и интеграционного укрупнения. И уж, конечно, обсуждаемое общественное устройство не страшится модернизаций, ибо в силу целостности же эффективно реагирует на вызовы времени, изменяющего все и вся. Подвижность и вариабельность в данном случае, (правда, не в сердцевине, не в устоях, а в организационных и производственных технологиях, в методах и способах осуществления деятельности) даже более высокая, чем у открытого общества, декларирующего свою непривязанность традициям и кичащегося этим.

Отдельный вопрос, насколько такое "закрытое" общество сегодня возможно, и что для этого необходимо?

То, что оно в принципе осуществимо, сомнений не вызывает. Ибо в нем -- следующий исторический этап становления человечества⁹, разрешение главных противоречий современной эпохи: между национальной и культурной самоидентификацией личности и вовлечением ее в унифицирующее, стирающее различия глобальное всечеловечество, между суверенным, национальным государством и уничтожающим его "новым мировым порядком", между деятельностью, как доминирующим организующим началом, и ее носителями.

Однако этому после саммита G-8 в Генуе (июль 2001 г.) возникли существенные препятствия. Прежде всего, там в документах, подписанных руководителями ведущих мировых держав, зафиксировано то, что 1) глобализационный процесс сугубо позитивен; 2) "новый мировой порядок" уже состоялся; 3) менее развитые страны "ради собственного (но неведомого себе) блага просто обязаны следовать в фарватере глобализации и, "транспарентно" распахнув все двери, под "чутким" руководством международных институтов отдаться "мировой экономике"; 4) механизмы установления мирового господства можно считать апробированными, завернутыми в "благие гуманитарные намерения" и директивно запускаемыми в любой точке земного шара; 5) проблемы, порожденные самой глобализацией должны использоваться как повод для ее углубления. Все это изложено в итоговом коммюнике и подтверждено в частных определениях по африканским странам и вооруженным конфликтам в Палестине и Македонии.

Очевидно, что политическая воля "мировых элит" сделает все для того, чтобы избежать глобального кризиса никому не удалось, и будет всемерно противодействовать всякой попытке какого бы то ни было национального домостроительства. И почти невозможно, чтобы Россия по целому ряду известных объективных и субъективных причин смогла самостоятельно открыть дверь в по-настоящему новую эпоху. Однако нет сомнений и в том, что когда такой случай представится (волею судеб, Промышлением Божиим или после тяжелейшей кризисной встряски), наше Отечество непременно вернется к исторически близкому для себя домостроительству, пошагово выстроит все необходимые платформы – разумное землепользование и тяжелую промышленность, как основу жизнеобеспечения, государственное служение, как базис ответственных отношений между людьми в обществе, семью, как сердцевину, как первоатом социума, обеспечивающий сохранение и передачу национальных устоев и культуры. А дальше – дальше время само продиктует, в какую сторону двигаться, что модернизировать, в чем прирастать, а в чем умаляться...

Примечания: