С недавних пор как-то уже стало ходячим мнением, что есть здоровое тело Церкви, плывущее само себе преспокойненько по волнам истории в ладье Промысла Божьего, ведомой многомудрыми капитанами, непогрешимо ведающими Волю Господню. И есть “умники-новобранцы”, злобно раскачивающие корабль, вбивающие клинья на его пути с единственной целью: судно расколоть или перевернуть. И, соответственно, все встречные мели этими названными выше злодеями если не придуманы, то насыпаны.

Ну, действительно, чего бы ради им вздумалось два года зудеть, будоражить всех пустыми разглагольствованиями о какой-то там цифровой идентификации, пластиковых карточках, личных номерах, штрих-кодах с кощунственной символикой, чипах в подлобье и на правое запястье, если вся Европа – да что там Европа, весь мир! – так живет: и ничего... Прогресс, наука, технология... Мы, Православная Полнота, этого не боимся и вас всех, чада возлюбленные, к тому благословляем. Да не смущайтесь сами и не смущайте других.

И ладно бы все это было частным заблуждением одного, пусть даже и очень значимого архипастыря, чья острота восприятия опасности притупилась в бесконечной череде необходимых маневрирований, урегулирований и увязываний во взаимоотношениях с по-прежнему враждебным Богу и Церкви государством. Так ведь нет, сложилось целое “богословие”, примиряющее православных христиан с происходящей секуляризацией (читай, антихристианизацией) общества, обосновывающее безвредность обмирщения религиозной жизни, допускающее некий, “безопасный”, компромисс с Велиаром.

Дабы не углубляться в поисках истоков происходящего в века минувшие аж до времени уна примем для простоты, что Архиерейский Юбилейный Собор РПЦ 2000 года суммировал и выразил в своих документах главные изменения в церковной икономии за всю вторую половину ХХ века. И прелюбопытный же получился результат.

Между Богом и маммоной

Во-первых, в “Основах социальной концепции Русской Православной Церкви” оказалось зафиксированным, что целью последней “является не только спасение людей в этом мире (как это формулировалось в прежнем догматическом богословии – К.Г.), но также спасение и восстановление самого мира”. Из сего лихим кавалерийским наскоком выводилась необходимость “социального служения” Церкви вообще и ее членов в частности: (1) Церковь (очевидно, предполагается, что речь идет о Теле Христовом – К.Г.) имеет то же естество, что и Христос и исполняет ту же миссию; (2) этой миссией является служение миру – дабы оный “спасти и восстановить” (тут явное противоречие со словами самого Господа о невозможности одновременно служить двум господам (Матф.6:24) – К.Г.); (3) “Церковь (а здесь уже речь от имени церкви - общественного института – К.Г.) призывает своих верных чад и к участию в общественной жизни, которое ... должно основываться на понимании того, что мир, социум, государство являются объектом любви Божией, ибо предназначены к преображению и очищению на началах богозаповеданной любви”.

Приведенное выше, более чем сомнительное с точки зрения Православной экклезиологии, построение имело ясное и совершенно недвусмысленное завершение (для которого оно, очевидно, и предназначалось):

“Исполняя миссию спасения рода человеческого, Церковь делает это не только через прямую проповедь, но и через благие дела, направленные на улучшение духовно-нравственного и материального состояния окружающего мира. Для сего она вступает во взаимодействие с государством, даже если оно не носит христианского характера, а также с различными общественными ассоциациями и отдельными людьми, даже если они не идентифицируют себя с христианской верой”.

От служения Богу к служению миру, а оттуда – к “взаимодействию с государством”, “даже если оно не носит христианского характера”... А какой характер оно тогда носит? И зачем вообще так было необходимо вводить и серьезно обосновывать цитированное выше “основное богословское положение”, когда совершение богоугодных дел, включая умиротворение сердец и помощь властям в поддержание мира и порядка в обществе, сами собой входят в число евангельских и апостольских предписаний для устроения земной жизни каждого христианина?

Безрелигиозность государства была фикцией даже в Древнем Риме, а уж тем более в наши-то времена, когда к числу фундаментальных отнесено понятие о государственной идеологии, как целостной совокупности идей управляющих процессом государственного строительства. А где идеология, там и лежащее в ее основе мировоззрение, там религия (даже если ее последователи и избегают употреблять это слово). И потому рассуждать о светском государстве можно лишь постольку, поскольку оно само через участие в деятельности своих структур открыто не связывает себя ни со священноначалием Русской Православной Церкви, ни с какими-либо руководителями иных религиозных конфессий.

А если религиозная направленность общества и государства все же имеет место, но не совпадает с христианской? И на этот счет Священное Писание содержит недвусмысленные рекомендации, не нуждающиеся ни в каких “концептуальных” умствованиях.

И св. апостол Павел (Рим. 13:1-7; 1Тим. 2:2), и св. апостол Петр (1Петр. 2:13-16) говорят о повиновении и покорности, но не государству, а “властям” и “начальствующим”, что вовсе не одно и то же. Подчинение последним – это, фактически, служение Богу, ибо суть поддержание установленного Им порядка. Декларация же церкви, как организации, как “юридического лица, подотчетного государству”, о “взаимодействии” с оным, напротив, является признанием не только управляющих функций, но и всей полноты его власти над собой, включая и вмешательство в духовную жизнь своих членов.

И это было очень хорошо понятно первохристианам Древнего Рима, честно служившим своему Отечеству и безупречно исполнявшим свои обязанности на государственных должностях, но категорически отказывавшихся “быть лояльными”, когда требовалось поклонение тирану, как богу. И никакой начальствующий Нерон – антихрист первых времен – не мог понудить ни каждого их них в отдельности, ни уж тем более всю христианскую Церковь в целом с пониманием относиться к “чисто формальным” требованиям тогдашнего безусловно “светского” и несомненно “секулярного” государства, даровавшего всем конфессиям “юридический принцип свободы совести”, как “способ существования” и “средство выживания”.

Зато спустя много столетий российский митрополит Сергий Старгородский, ставший впоследствии патриархом Сергием, взялся объяснять свое “взаимодействие” с христоненавистниками начала ХХ века, как стремление “спасти Церковь”. А сегодня, еще через 70 с лишним лет после сказанного тогда, когда комиссарский револьвер давно уже не упирается в наше пузо и не маячит у виска, “Основы социальной концепции РПЦ” все также продолжают упомянутое “дело спасения”: правда, совершается оно теперь сугубо добровольно и направлено гораздо шире – на весь мир в целом.

Зачем это нужно государству понятно: главное, чтобы Церковь оказалась под ним, признала за собой статус государственного института, согласилась с навязываемой ей функцией “удовлетворения религиозных потребностей граждан” (“опиума народа”, как писали классики самой богоборческой из идеологий). Главное добиться самого факта подобного согласия, а тогда – тогда можно и вовсе не обращать внимание на стыдливые “концептуальные” вставочки разного рода, вроде “если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении” “христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху”. А можно подойти и “более демократично” (как это случилось со введением в нашем Отечестве цифровой идентификации граждан): заболтать верующих, запутать их мудреными да “благословленными свыше” “обсуждениями в самых верхах”, обещаниями, согласованиями, да увязываниями.

Гораздо сложнее понять священноначалие РПЦ, без какого-либо особого принуждения согласившееся с таким положением вещей и даже попытавшееся его узаконить. Ведь хотя два тысячелетия и разделяют святых апостолов и, скажем, членов Священного Синода РПЦ, но ведь содержание-то веры нашей православной с тех пор не переменилось, и, значит, одинаковые исходные положения должны вести к одним и тем же выводам.

“Молитва по соглашению”

Однако взглянем на второй замечательный документ, принятый Юбилейным Архиерейским Собором 2000 г. – “Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию”. На 60% этот текст состоит из приложения “История и характеристика богословских диалогов с инославием” – по сути оправдания и обоснования экуменических контактов последних лет. Причем сделано это способом, самым парадоксальным, но вполне согласующемся с теорией “спасения мира”, изложенной в “Основах социальной концепции РПЦ”.

Об экуменизме уже прозвучало за минувшие годы немало нелестных слов. Его называли и новейшей ересью, и мондиализмом для христиан, и одним из направлений сатанизации человечества. Но нигде и никто не давал этому религиозному течению столь убийственно развернутой характеристики, как упомянутое выше приложение к соборному документу. Привожу этот фрагмент полностью:

“Одной из ключевых идей (здесь и далее выделения и примечания по тексту мои – К.Г.) для протестантского экуменизма была мысль о том, что ни одна из существующих конфессий не может претендовать на то, чтобы в полном смысле именоваться "Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью". Все же они суть не что иное, как деноминации, возникшие в результате вызванного человеческими недостатками разделения некогда единого христианства. (Прим. 1 – ни одна церковь не может претендовать на полноту истины).

В вопросе о природе христианского единства и значении разделений у представителей различных конфессий были свои разногласия, но в основном "экуменическая экклезиология" сводилась к тому, что христианское единство – есть некая данность. Все христиане, поскольку все они веруют во Христа, постольку едины во Христе. (Прим. 2 – истина никому их христиан не известна, но все в ней все же едины).

Под экуменической задачей, соответственно, понималась необходимость зримым образом выразить, подчеркнуть это онтологическое единство, затуманенное и ослабленное в ходе истории, восстановить нарушенные связи между христианами. Соответственно, в практическом плане, перспектива восстановления единства мыслилась в направлении межденоминационных соглашений. (Прим. 3 – поскольку истина в точности неизвестна, то о ней можно договориться).

Поскольку бытовал тезис, что "догма разъединяет, а жизнь объединяет", то для достижения сближения деноминаций предполагалось а) стремиться к доктринальному консенсусу по вопросам, разделяющим конфессии (такой консенсус, как и всякий консенсус, предполагал взаимные уступки, признание различий делом второстепенным, в особенности же и потому, что все эти доктринальные расхождения – плод несговорчивости и заносчивости богословов и властолюбия церковных администраторов). (Прим. 4 – если истина – домысел, то вера – архаизм).

б) не дожидаясь достижения доктринального консенсуса осуществлять единство в практическом деле – миссии, служении обездоленным, и т. д. Прим. 5 – через единство по форме к единству по согласованию)

в) стремиться к установлению церковного общения, как средства в деле духовного сближения между деноминациями – проводить совместные молитвы, приглашать на богослужения в своей общине представителей иной конгрегации и т. д. – несколько позднее эта идея приобрела характер так называемого "интеркоммуниона" или "евхаристического гостеприимства" – когда к участию в евхаристии приглашались представители иной конфессии, с которой еще не восстановлено полное общение”. (Прим. 6 – неважно кому служить – Бог-то один – важно служить вместе).

Ну, казалось бы, что можно после этого сказать об экуменизме? Чистейший воды мондиализм – антихристианство для христиан: предательство Христа, предательство веры в Него, предательство Церкви Его, предательство собственной паствы. И анафема тем, кто в этом участвует! Ан, нет – вывод сделан самый сногсшибательный: “нужно ясно различать понятия "экуменизм", "экуменическое движение", с одной стороны, и "экуменические контакты Православной Церкви" или "участие православных в экуменическом движении" – с другой. Важнейшая цель православного участия в экуменическом движении всегда состояла и должна состоять в будущем в том, чтобы нести свидетельство о вероучении и кафолическом предании Церкви, и в первую очередь истину о единстве Церкви, как оно осуществляется в жизни Поместных православных церквей”.

А что именно необходимо различать? Если речь идет о политических контактах руководства РПЦ, или о совместных межцерковных благотворительных акциях, или даже о присутствии наблюдателей в такой международной организации как Всемирный Совет Церквей (хотя, с другой стороны, и это последнее явно излишне – ведь не посылают же наблюдателей на Всемирный Совет Жрецов Вуду), то ведь все перечисленное принадлежит к числу так называемых “рабочих вопросов” и не требует соборного одобрения. Иное же православной вере не соответствует в принципе, ибо является отступлением от нее и поруганием, а потому даже обсуждению не подлежит.

Удивительная вещь: но и в первом, и во втором соборных документах за красивыми словами о необходимости “спасать мир”, “просвещать его несением Истины Христовой” скрывается на деле готовность “служить” (читай, угождать) первому и искажать вторую. Слепота, утрата способности различать границы допустимого – страшная цена за семидесятилетние попытки оставаться с Богом, одновременно заигрывая с коммунистическим Велиаром.

Ступени в запредельное

Чего только не было за последние годы? И совместные с еретиками и колдунами молитвы и богослужения (последняя из них состоялась аж в январе сего года, причем делегация РПЦ возглавлялась митрополитом и двумя епископами). И, словно в насмешку над решениями вселенских соборов, братание с монофизитами вплоть до поименования последних “православными христианами древнего обряда”. И участие в оккультной Международной академии информатизации. И признание за государством права “по-современному” требовать от “несовременных” христиан согласия на цифровое имя, чип, клеймо. И благословение борьбы с “угрозой терроризма”, вплоть до “точечных ударов возмездия”.

Современный мир изменяется очень быстро. Рушатся государства, поглощаемые возникшим, как бы из ничего, единым всемирным царством, частью которого по сути уже стала Россия. Исчезли национальная культура, национальная экономика. Все более сатанинский облик приобретает общественная мораль. А новые правители требуют все возрастающих жертв, в том числе и от Церкви.

Вот заявил о своей лояльности им и их идеологии патронируемый архиереями РПЦ Всемирный Русский Собор. Вот Святейший Патриарх в своем Рождественском Послании выказал свою солидарность российскими нововведениями. Вот Священный Синод в нерешительности замялся перед труднейшей проблемой, как бы потактичнее объяснить государству, что встреча Предстоятеля Православной Церкви с Римским Папой равносильна потере паствы. Вот ни у кого из священноначалия “не нашлось” слов по убиенным израильскими коммандос не безбожных американцев, а православных палестинских христиан, с оружием в руках защищавших свои храмы, свои очаги, свои жен и детей.

Чего ждать дальше? Реальностью становятся имплантированные в тело электронные идентификаторы личности. Реален закон “О борьбе с экстремизмом”, согласно которому всякий, кто претендует, что только его вера истинная – объявляется врагом государству. Реально и требование к Православной Церкви превратиться в развлекательно-утешительный институт, придаток все унифицирующей государственной машины.

То, что среди церковных чиновников найдутся и будут находится мастера компромисса, нет сомнений (ведь писал же кто-то и “Соборное слово” Всемирного Русского Собора, и решение Священного Синода декабря 2001 года, и Рождественское Послание Святейшего Патриарха). И нет пределов тому, что эти люди возьмутся обосновать, играючи оттачивая свое “искусство возможного”: и необходимость – ради спасения мира – соработничества антихристову царству, и возможность самостоятельного построения Царства Божия на Земле, и обязательность “приведения истины в соответствие текущему моменту” (конечно же, дабы не прекращалось свидетельство о ней).

Кому-то сказанное только что может показаться преувеличением и клеветой. Для таковых в качестве приложения к данной статье предлагаю ознакомиться с двумя текстами, произведенными сравнительно недавно диаконом Андреем Кураевым, философом и богословом, приложившим и прикладывающим руку ко многим и многим документам Московской Патриархии. Приведенные ниже творения быстрого на перо отца диакона по праву можно считать классическим образом того, как изощренный в схоластике разум без особых проблем, лишь только слегка переставив акценты, способен соединить вещи для верующего сердца несовместимые.

И делает это до того убедительно, что так и хочется вослед ему назвать колдуна новым христианским общественным идеалом (только за то, что сердце у него доброе, а мысли благородные, и он, конечно же, за “добро” и против “зла”) и предложить после этого детишкам поиграть вместе в чародеев, ведьм, гоблинов и грифонов, по странной их прихоти решивших называть себя “друзьями людей” и “врагами демонов”. А заодно и углубиться во всю оккультно-мистическую культуру Нью-Эйдж, приняв ее для простоты за “английскую книжность” или даже “английский фольклор, который “почему-то” только сейчас свалился нам на голову вместе с надвигающейся отнюдь не сказочной, вполне реальной тьмой.

Но ведь именно такой сценарий нам и навязывается, чтобы эти даром доставшиеся нам сгустки тьмы вели наших детей не ко Христу, но в некую удобную и безопасную для тьмы “церковь” – исправительно-умиротворительное учреждение, против которого она – тьма – вовсе и не возражает, а наоборот, отводит значимое и уважаемое в своем царстве место. То самое место, где тьма свободно может приходить под именем света и требовать этот свет угадывать и выглядывать в полах ее темных одежд. Например, предложить студентам ознакомиться с содержанием спасительной миссии Христа путем просмотра омерзительного в своей развращенности порнофильма.

Как-то так незаметно вышло, что уже сейчас трудами современных богословов слово СПАСЕНИЕ утратило свой евангельский смысл. Теперь мы “спасаем” церковь, “спасаем” мир, “спасаем” детей и студентов... по сути спасая свое собственное благопулочное существование. А душу-то свою когда будем спасать? Неужто в нашей “прогрессивной”, насквозь научной и материалистической земной юдоли не осталось более места для веры сердечной и страха Божьего...

И как только терпит нашу порочность и отступничество Всемилостивый Господь!

Приложение 1.

http://www.kuraev.ru/gb/view.php3?subj=12087
Гарри Поттер. Попытка не испугаться.
Раздел: Для Детей
--------------------------------------------------------------------------------
д. Андрей Кураев
православный христианин
13.04.2002 15:14

Недобрым глазом я читал книги про Гарри Поттера. Я был готов разглядеть в них глубины сатанинские , полускрытые антихристианские выпады, пропаганду безнравственности И я вздрогнул, когда в первом же томе нашел упоминание о некоем волшебнике мистере Николасе Фламеле, в прошлом году отметившем свой шестьсот шестьдесят пятый день рождения (с. 285-286). Ну, - подумал я, - до сатанинского числа не хватает лишь единички. И вот, наверно, в следующем томе, который опишет жизнь Гарри год спустя, и появится на сцене это самый Фламель, прежде лишь упоминаемый другими персонажами

Но сюжет повернулся совсем иначе. Так долго Фламель жил потому, что смог изобрести философский камень , дарующий людям бессмертие. Но, увидев, что и злые силы стремятся завладеть его открытием, он сам уничтожил свое создание. И обрек себя на скорую смерть. Так и не дожив до того возраста, который мог бы быть обозначен апокалиптическим числом. Так что подозрение в том, что тут начал разворачиваться сатанинский сюжет, отпало.

Вот и все. Больше в прочитанных мною трех томах (и в фильме по первому тому (это я первый раз попал в кино после того, как сходил на Титаник) я не встретил ничего, что мог бы истолковать не в пользу автора. В адрес этих книг нельзя высказать никакого благочестивого упрека, который при этом оказался бы конкретно-адресен. Если по благочестивым мотивам спрятать от детей Гарри Поттера то по ровно таким же основаниям придется спрятать от них Илиаду Гомера и Гамлета Шекспира, Вечера на хуторе близ Диканьки Гоголя и Сказку о золотой рыбке Пушкина, Щелкунчик Чайковского и Хроники Нарнии Льюиса, сказки Андерсена и Слово о полку Игореве анонимного древнерусского монаха. Все книги, в которых кто-то из добрых персонажей молится языческим богам, берет в руки волшебную палочку, переживает волшебные превращения (в волка, лягушку, коня), подвергается действию злых заклятий и защищается с помощью оберегов или добрых волшебств.

Насколько легко разгромить даже Андерсена, продемонстрировал один участник этого интернет-форума: “Шёл солдат раз-два! раз-два!. Увидел старушку, попросила та за огнивом в дупло слазить, посулила денег. Слазил, деньги взял, огниво взял, но бабке не дал, а саму прибил – просто так, потому что он бравый солдат – раз-два! раз-два! – а она - дурная бабка. Потом бесовским огнивом украл принцессу, той же бесовской силой прибил законного монарха и сам сел на трон. Вот молодец солдат! Раз-два. И все ведь читали в детстве. И что? Теперь подсознание требует прибить старушку, раз-два!? Не верю я в пагубное действие на детей игровых детских книг, особенно когда игровой момент как раз и показан, как у Роулинг, довольно нравственно (http://www.kuraev.ru/gb/view.php3?subj=10305&pg=0&page=).

Разгромить легко. Но надо ли? Атеистическая педагогика когда-то пробовала запретить сказки (слишком много сверхестественного и чудесного). Но вовремя одумалась. А сегодня нередко приходится встречать семьи, в которых недавно уверовавшие родители пробуют лишить своих малышей сказок ( нечистая сила и т.п.). И это тоже неумно.

Поезд в школу волшебства уходит с платформы номер Девять и три с четвертью. Таких платформ не бывает? Ну, значит, и поезд уходит в страну небывальщины, сказки и фантазии. И ломиться в эту страну с требованием, чтобы там все было столь же прозаично и чистенько, как на уроках правописания значит вывесить на своей шее табличку: Я тупица. Детей мне не доверяйте. Иначе я их отучу фантазировать и смеяться.

Сказка, которая честно говорит о себе, что она – сказка, и должна быть судима по законам своего жанра. Вот когда Блаватская и Рерихи говорят, что богиня Изида принесла пшеницу землянам с Венеры и на полном серьезе уверяют, что этот факт подтверждается исследованиями ботаников (которые, мол, не нашли на земле предков пшеничных злаков) – вот тут действительно налицо хулиганское смешение мифа и науки. И поделом Блаватская представлена в книжке о Гарри Поттере как мадам Ваблатски.

И еще важно помнить, что книга написана англичанкой. Так получилось, что в английской культуре сложились несколько иные отношения с фольклором, нежели в русской книжности. В русской литературе больше строгости. Все персонажи народных дохристианских верований были безо всяких исключений отнесены к миру демонов, сознательных и упорных Божьих врагов. Английская христианская книжность сочла возможным сделать здесь различения. Некие духи природы остались в каком-то своем, автономном плавании . Эльфы и гномы присутствуют здесь в качестве соседей по планете - с теми же проблемами, что и люди, без претензий на власть над людьми и без требований поклонения себе со стороны людей. Им тоже не всегда ясно, что добро и что зло, им тоже как и людям бывает трудно жить перед лицом Бога, но, как и люди, они боятся беспримесного зла.

В поразительной повести Клиффорда Саймака “Братство талисмана” (поразительной потому, что она являет собой редкий пример христианской проповеди в жанре фэнтэзи) на Земле воцаряется воинство сатаны. Оно уничтожило все древние списки Евангелия. Епископ с горечью оценивает положение: “Свет уходит, – говорил он, – уходит из всей Европы. Я чувствую, что мы погружаемся снова в древнюю тьму. В архиепископе иногда бывало что-то ханжески-болтливое, но он вовсе не был глуп. Если он торжественно заявил, что свет уходит, значит, можно предположить, что это так и есть: свет уйдет и вползет древняя тьма. Церковнослужитель не сказал, почему доказательство подлинности манускрипта может сдержать приход тьмы, но теперь Дункан сам понял: если будет точно доказано, что человек по имени Иисус действительно жил две тысячи лет назад и говорил то, что передано нам как его слова, и умер так, как говорит евангелие, тогда церковь снова станет сильной, а у сильной церкви будет власть отогнать тьму. Ведь две тысячи лет она была великой силой, говорила о порядочности и сострадании, твердо стояла среди хаоса, давала людям тонкий тростник надежд, за который они могут уцепиться перед лицом кажущейся безнадежности”.

Рыцарь-христианин вступает в борьбу с силами Зла. С единственным древним евангельским манускриптом он пробирается по оккупированной стране И ему в его странствиях помогают маг, гоблин, грифон. Гоблин так объясняет, почему он решил помочь христианину: “Мы не можем любить вас. Вы ненавидите нас, так почему же вы предлагаете нам помощь?

- Потому что мы ненавидим разрушителей еще сильнее, чем вас. Что бы ни думало ваше глупое человечество, разрушители - не наш народ. Мы очень далеко отстоим от них. Для этого есть несколько причин. В этом вторжении разрушителей мы страдаем вместе с людьми, может, чуть меньше, потому что у нас есть своя маленькая магия, которой мы поделились бы с человечеством, если бы оно захотело принять нас. Итак, мы ненавидим разрушителей больше, чем людей, и именно поэтому хотим помочь вам .

Таков же расклад сил в сказочных мирах Толкиена и Льюиса. Так и в волшебном мире, который создала Роллинг. Мы можем с ней не соглашаться, Но просто нельзя возводить на человека напраслину: то, что может показаться неуместным, запредельным с точки зрения русской книжно-христианской традиции, совсем не является таковым в глазах автора, воспитанного в традициях английской культуры. Так что нет оснований предполагать, будто книга была написана с целью воспевания демонических существ и их чар.

Книга учит колдовству? Но все рецепты магии, описанные в ней, действует лишь при наличии волшебной палочки . А для ее изготовления нужны то перья феникса, то рог единорога Тут уж любой ребенок поймет, что это не те ингредиенты, что можно купить в зоомагазине, а значит, ему лишь останется играть понарошку , используя карандаш вместо волшебной палочки. Ну, так понарошку дети в волшебников играют и без книг Ролинг.

А знаете, чему на самом деле учат эти книжки? Тому, что материнская любовь защищает лучше любого пистолета. Что мужество и верность хороши. Что друзьям надо помогать. Что бояться зла нельзя, и очевидное могущество зла не есть повод к тому, чтобы перейти на его сторону.

Скучные банальности? Верно. Но вот для того, чтобы сделать их интересными и пришлось написать отнюдь не скучную сказку. А христианский педагог мог бы из этой книжки перенести детей к реалиям своей веры. Вы уже знаете, что именно жертвенная любовь матери спасла маленького Гарри от злого колдуна? А знаете, ведь так и в христианстве говорят: молитва матери со дна морского достает, из мертвых воскрешает. А хотите, я вам песенку напою, которую недавно в монастыре услышал. Слушайте: если мать еще живая, счастлив ты, что на земле есть кому, переживая, помолиться о тебе ...

Гарри простил предателя Питера Педдигрю? А знаете, в нашей истории был однажды человек, который смог простить своего предателя. В своей проповеди Он сказал “благословляйте ненавидящих вас”. Обсудим, почему месть не всегда уместна? .

Педагогика, как и политика – это искусство возможного, искусство компромиссов. Не все в окружающем мире зависит от нас. Даже дети не всецело в нашей власти. И что же – каждый раз требовать, чтобы все было по нашему? Все подминать под себя и свою мерку? И никогда не приспосабливаться самим? Но в жизни так не бывает. В чем-то реальность изменится под моим усилием, а в чем-то должен буду уступить я. Иногда надо жестко сказать нет . Но иногда уместнее не заметить, промолчать. А порой можно перейти к активному действию, но не с целью вытеснения или уничтожения, а с целью приобретения.

Простое слово церковного осуждения перед лицом этих книг было бы неуместно. Ведь только Церковь может сказать: все, написанное в этих книжках больше, чем игра и реальнее, нежели вымысел. Незримый мир и в самом деле есть. Мир духов рядом, дверь не на запоре В этом духовном мире идет война. От злых чар защищает любовь. Высшая любовь – это любовь Бога к людям. Эта любовь излилась на нас через Крест Господень. Так ограждай себя им! Добрый наставник Гарри говорит ему: “Я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И еще запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил о помощи, всегда ее получал . Вот так и ты доверяй Богу и помни о Нем. Эта твоя память о Нем пусть перерастает в молитву к Нему. И где бы ты ни находился – эта молитва защитит тебя от чародеев.

Почему молитва сильнее? Да потому что колдун приказывает духам, которых он связал своими чарами. А там, где приказы там нет любви. Молитва же – это просьба, это свободное обращение к тому, кто Выше, в надежде на свободный же Его любовный отзыв. И хотя бы потому в иерархии любви молящийся выше и сильнее колдующего.

Книжки по Гарри Поттера дают церковному педагогу поговорить с детьми о главном: не о Типиконе и о символическом значении какого-нибудь церковного предмета, а о том, от чего и как нас спас Христос.

Я прекрасно понимаю, что публикацией этих своих размышлений я вызову всплеск озлобленной и осуждающей реакции в свой адрес со стороны немалого числа церковных людей. Ну что же, как говорится в книжке про Гарри и философский камень, “Храбрость бывает разной. Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям - когда друзья совершают ошибку”. Книги про волшебную школу могут стать реальным рассадником антихристианских настроений и среди детей, и среди взрослых. В том случае, если Церковь объявит этим книжкам войну. Но миссионерски и педагогически умнее было бы или просто не замечать их, или же, заметив их существование как объективный, независящий от нас факт, дать этому факту такое толкование, при которым эти книжки стали бы мостиком по дороге в Церковь.

И еще – если уж читать эту книгу так, что каждая строчка сказки будет сопоставлена с православным катехизисом, то тогда пусть и такой аналитик не выходит за рамки христианской этики. Даже если ты решил, что книга вредная с ней нужно вступить в полемику – врать в этой полемике все же не стоит.

Некая гречанка Елена Андрулаки написала гневную отповедь – от имени православной Церкви. Она уверяет, что уже во второй книге о Гарри Поттере мы читаем о жертвоприношении животного, школьной кошки (которую, заметьте, зовут "госпожа Норрис") и об одержимости маленькой ученицы, которая, теряя контроль над собой, душит петухов и нападает на все живое и мертвое в школе. Атмосфера все более напоминает триллер, тем более, что все ученики каждую секунду подвержены опасности быть убитыми (http://www.pravoslavie.ru/jurnal/culture/harrypotter.htm).

Ну что тут сказать. 1) Кошка не была убита. Она была лишь парализована. В конце книги она излечивается. 2) Ее парализация не была жертвой, приносимой кому бы то ни было, а была лишь случайностью 3) вообще люди не имели отношению к этому случаю: кошка оцепенела от того, что увидела отражение глаз василиска; 3) Василиска выпустил на волю самый нехороший персонаж книги и василиск был убит Гарри И как же из этого можно было сделать вывод, будто книжки по Гарри Поттера учат приносить кошек в жертву сатане?!

Верно, есть в этой книге девочка, которая стала жертвой магии, зомби . Но это событие оплакивает потом и она сама, и писательницей такое состояние оценивается как крайне негативное. Считать, что в этом есть проповедь сатанизма все равно что видеть ее же в книгах о. Алексия Мороза о практике экзорцизма.

Верно, что атмосфера все более напоминает триллер, тем более, что все ученики каждую секунду подвержены опасности быть убитыми . Но верно и то, что положительные герои противостоят этим ужасам, находят в себе смелость для борьбы. И побеждают. Как-то даже неудобно пояснять гречанке, что в любой детской эпопее есть минута катарсиса - победа добра следует за казалось бы уже безнадежным триумфом сил зла. И все же напомню ей этот термин греческой философии и драматургии, объясненный еще Аристотелем. Уж больно странная эта гречанка, которая умудрилась не узнать в сюжете с кошкой римэйк греческого мифа о медузе Горгоне. Так что же теперь и греческие мифы, в которых рассказывается о парализующем взгляде Медузы Горгоны, будем прятать от детей?

В общем хорошие это книжки. Вот только появились они в плохие времена. Если бы такая книга появилась сто лет назад она была бы просто доброй фантазией. Вокруг была христианская культура, и она приняла бы в себя ребенка, дочитавшего сказку про Гарри до конца. И в советской культуре такая сказка была бы безобидна. Но сегодня она стала капелькой, несомой мощной и мутной волной неоязычества. Пособия для начинающий эзотериков продаются на каждом углу, идеи мадам Ваблатской проповедуются на школьных уроках так называемой валеологии , и совсем не нужно искать Косой переулок , чтобы найти магазинчик с магическими амулетами и учебниками. От сказки к реальному язычеству переход может оказаться слишком незаметным и быстрым.

Прятать от детей книжки про Гарри Поттера глупо. Надо просто подумать о противовесе. О том, как ребенку дать знания о вере его народа, а не о суевериях далеких и давних кельтов. Книги Ролинг и в самом деле двусмысленны. Сатанисты уверяют, что 20-миллионный тираж этих книг приведет к пополнению их армии 20-ю миллионами юных новобранцев. И если христиане будет жечь эти книги и плеваться в их адрес, то, пожалуй, так оно и будет. Виноваты тут будут не книги, а понятная человеческая логика: раз мне книга нравится, а христиане против нее, раз христиане сжигают книги, в которых ни одного дурного слова против их веры не сказано, значит что-то и в самом деле у этих христиан не так, значит, стоит прислушаться к их критикам.

Итак, предлагаю эксперимент. Пусть один и тот же церковный проповедник войдет в два разных класса светской школы. И в одной класесе он будет запрещать детям читать книжки про Гарри Поттера, а в другом предложит читать эти книжки вместе. Как вы думаете, дети из какого класса через полгода станут прихожанами его Церкви? Вот ради этих детей я и говорю своим церковным друзьям : подождите пугаться, подождите пугать, подождите осуждать и разоблачать, подождите верить слухам. Оттолкнуть детей от Церкви легко. Оттолкнуть - и остаться в горделивом сознании единственности своей чистоты. А если впустить детей в храм будет шум, будет беспорядок, будет мусор. Но зато будут и дети.

http://pravoslavie.org.ua/?issue=26&which=79
Из эксклюзивного интервью диакона Андрея Кураева ТВ-программе “Киноэкспресс”, июнь 2000 г.

А. Кураев: Вы можете себе представить такого человека, который, посмотрев этот фильм, преисполнился бы восторга или уважения к императору Калигуле и Римской империи вообще?

Автор: Разумеется, нет.

А. Кураев: Вот видите, значит, фильм своей цели достигает - хорошей цели.

Автор: Но если видеокассета с записью этого фильма окажется в руках подростка, сможет ли он трезво осмыслить степень того безобразия, которое увидит на экране? Не будет ли фильм порождать в юношеской душе порочные наклонности?

А. Кураев: В 70-е годы эффект скорее всего был бы именно таким. Сегодня же, когда этой похотью все сочится и пронизано, все вокруг: журнальчики, газеты, обычные передачи и фильмы - это, скорее, уже не шокирует. Подросток “принципиально нового” там уже ничего для себя не узнает. Но если этот фильм посмотрит, например, студент, то ему немного легче станет понять: ЗАЧЕМ В МИР ПРИШЛО ХРИСТИАНСТВО. Потому что в наших школах и в массовой прессе (так же, как и на Западе) о язычестве привыкли говорить в ностальгически восторженных тонах.

Там все, дескать, было замечательно: “беломраморные дворцы”, “гармония”, “человек - мера всех вещей”, “близость с природой”. Язычество - это ведь “природа”?!

А потом пришло это чернорясное монашество, и пошло-поехало: ограничение в желаниях, инквизиция, пытки и т.д. И чтобы всему этому противостоять, мы снова должны возродить древнюю языческую “мудрость”, - это лейтмотив огромного количества голливудских фильмов. (Например, “Гладиатора” Р. Скотта - Прим. автора.)

И вот на этом фоне - массового хуления христианства и рекламы язычества - “Калигула” вызывает здоровое чувство омерзения. Ибо нам, я считаю, в данном случае документально показывается то, что апостолы и их слушатели видели своими собственными глазами.

...И тогда становится понятным, от чего нас спасает Христос! Уж если мы говорим, что Христос - Спаситель, то нужно осознать, от чего Он нас спасает.