Не мало наступлению катаклизма поспособствовали и «научники», которые БАК запускали. Уж, сколько здравых голов пытались их остановить, и не перечесть. И ладно бы только какие-нибудь верующие, типа христиан, вечно ждущих конца света и во всем его усматривающих. Так ведь и собственные их коллеги по цеху во всю шумели, судебные процессы организовывали, лишь бы только остановить самоубийственное безумие. Но куда там... Нездоровое любопытство, помноженное на гипертрофированное честолюбие да на веру в собственную непогрешимость разве что-то может остановить? Одержимые подобным зудом мать родную в познавательных целях способны заживо расчленить и не охнуть, а уж когда к интересу еще и соответствующий материальный стимул прилагается в виде грантов да гонораров, то пиши пропало. Стоит ли обращать внимание на вопли каких-то «недоумков из абстрактного среднестатистического человечества»?

Близко от истины ходили, потому и не сомневались ни в чем из того, что делают. Безопасность? — А чё будет-та? Черные дыры возникнут? Так они ж малю-у-усенькие, «неразрастающиеся». И 27-километровый кольцевой туннель аж на 100 метров в землю закопан, и не где-нибудь, в горно-скальных породах. Что из того, что Швейцарские Альпы в самом центре густонаселенной Европы, а не в Сахаре или на Марсе находятся? «Нами-то все учтено». Лжи ведь когда безоговорочно доверяют? Когда она вовсе на правду не похожа, и сравнить ее не с чем. Или когда кажущееся и настоящее друг с другом, как зеркальные близнецы: вроде б и тут, и там одно и то же, а приглядишься — левое на место правого встало.

Зато те, кто заказывал «глобальную перестройку» и оплачивал строительство и запуск альпийского монстра, точно знали, чего хотели. Сначала, до катаклизма, не понятно было, кто они такие и откуда взялись. Чувствовалось, что нечистым духом от происходящего смердит, да туману было столько кругом напущено, что только гадать на кофейной гуще и оставалось. И лишь потом, после взрыва, эти засланцы свои личины пооткрывали. Или может не засланцы, а «разведчики» и «диверсанты»? Это смотря с какой стороны взглянуть. Но фактом остается то, что они принадлежали к иной цивилизации, чем человеческая, и готовили здесь на Земле пришествие даже не другой, какой-то особой, культуры, а целого чужого мира. Хотя, конечно, далеко не все среди них были замаскированной нелюдью по природе, внедренной невесть когда, преуспевшей и добравшейся за столетия до самых вершин глобализованной власти. Немало нашли они сподвижников и среди потомков homo sapiens, беспринципных и алчных, тоже по сути выродков, сходных со всеми остальными людьми лишь строением тела и обменом веществ.

Катаклизм. Задумка-то хитрой во всех отношениях была. Чтобы открыть пространственно-временной портал, необходим был энергетический поток определенной, достаточно большой плотности. Прежде такого никогда в масштабах Земли не создавали. И устройств соответствующих сначала не было. А потом, когда они появились, по-прежнему оставались сдерживающими к применению и дефицит потребной энергии, и осознание той опасности, которую несли с собой перенесенные в непосредственную близость к планете явления космических масштабов. Т.е. уже могли зажечь в атмосфере лазером второе солнце и сотрясать земные недра направленными землетрясениями, но понимали, что подобные эксперименты могут быть чреваты непредсказуемыми последствиями. И потому осторожничали по максимуму.

А тут — вроде бы чисто академический интерес: все посчитано, все схвачено, все под контролем. Очумелые и едва отходящие от очередного сеанса шокотерапии радовались новому фокусу и возможности о нем посудачить. Профаны млели от того, как наука взлетает в заоблачные выси (или падает в бесконечные бездны — «за облаками-то» направлений не разобрать). Ученые мужи тащились от «мощи разума». Нанятые власть предержащие, хоть и считали свой уровень выше человеческого, но вполне в соответствии со своей исконной природой тихо раздувались собственной важностью и грезили, как они через время путешествовать начнут и вместо нарытых повсюду бункеров персонального и коллективного использования свои «убежища на всякий случай» в иные измерения, времена и пространства перекинут. Ну, а настоящая нелюдь точно знала — должен открыться портал между мирами.

С цивилизацией людей было покончено практически одним глобальным ударом. А те, кто не погиб, можно сказать, в один момент оказались отброшенными в первобытную дикость с ее племенными отношениями, пустынными территориями, свирепыми болезнями, голодом, холодом, набегами бандитов. И появившиеся через портал орды пришельцев с родовым именем, произносившимся почти неотличимо от давно известного на Земле — демоны, — естественно, не встретили себе никакого сопротивления. Они просто пришли и стали хозяевами нашего мира, поглядывая на попавших под их господство людей, как на домашнюю живность, судьба которой полностью отдана им в руки. А потом портал схлопнулся, еще раз основательно встряхнув старушку-Землю и оставив по себе память в виде гигантской воронки на границе некогда бывшей Франции и ужаса и боли в душах чудом уцелевших.

Пришельцы. По прежним земным меркам их, этих пришельцев, было совсем немного: вероятно, где-то от трех до десяти миллионов. И не пребывай человечество в момент их нашествия в состоянии шока и полной дезорганизации, с полностью уничтоженной хозяйственной и военной инфраструктурой, то, даже уступая захватчикам в физических возможностях и техническом оснащении, люди вполне были в силах оказать действенное и небезуспешное сопротивление. Но уже упоминавшиеся долговременные диверсии в экономике и управлении обществом, разрушительная деятельность «пятой колонны» из подкупленных представителей «элит» и без катастрофы оболванили, обессилили и деморализовали земные народы. А физическая гибель значительных населенных территорий в бедствиях, порожденных прорывом реальности, отбросила земной мир в состояние полного запустения и хаоса.

Какое там сопротивление? Сопротивляться было просто некому. А если стычки и случались, то по большей части друг с другом, а не с пришельцами. А в тех редких случаях, когда кто-то в запале атаковал чем было и их, то результат такого столкновения — во всяком случае поначалу — был одним и тем же. Необдуманно восставшие без промедления уничтожались, а их тела превращались в зомби и поступали на службу тем, с кем пытались бороться.

Подобные некропревращения вообще были для демонов делом обычным. Их цивилизация существенно отличалась от человеческой. Они превосходили людей практически во всем — от физических возможностей, даруемых им их природой, до успехов в технологическом прогрессе, органично дополняющих и многократно усиливающих врожденные и так не малые способности чужаков.

Так они поднимали мертвых, наделяя их суррогатами уничтоженных личностей и превращая в послушных големов, неутомимых, лишенных естественных потребностей живых существ, непреклонных исполнителей воли своих господ. Так они и себе обеспечивали почти неуничтожимость, с легкостью укрываясь в обновляемых защитных оболочках, которые могли легко усиливать, регенерировать, да и просто менять в случае серьезных повреждений. Поди, достань такого, который утром в насмешку над своими рабами-людьми предстает перед теми в каком-нибудь гнусном зверином обличье, начиная с хрестоматийно известного «демонического» быкообразия. Днем подбирает форму, наилучшим образом соответствующую его обязанностям (кстати, именно путем перевоплощений и маскировали себя тысячелетиями демоны-засланцы). А вечером экспериментирует, наслаждаясь чувствами, возможными в телах самых разнообразных биологических существ Земли (из тех, что выжили, разумеется).

Впрочем, об утре, дне и вечере говорить можно лишь фигурально, как об интервалах суточного цикла пришельцев. Жили они, как пчелы в улье, т.е. представляли собой что-то вроде роя и большую часть времени «служили», т.е. исполняли то, что составляло их обязанности «по чину и должности». Что вообще говоря, и понятно. Способность переносить себя в то, что наилучшим образом соответствует исполняемым ими действиям, стерла в этих существах всякую личностную исключительность. Целесообразность задавила своеобразие (если таковое вообще имело место быть).

Все просто. Различия, определяющие личность (да и индивидуальность), их корень ведь в ограничениях конкретного воплощения, т.е. в облике, который наилучшим образом соответствует тому, подо что живое существо при всех его достоинствах и недостатках заточено. А для того, кто собственной формы не имеет и может быть, кем захочет (или кем поручат), выделить такие особенности невозможно. Это, как сравнивать между собой две капли или две горсти воды. Пока они сами по себе, вода водой — что о ней скажешь? Но как различны сосуды, которую она заполняет. Примерно так было и у демонов — что исполняли, тому и соответствовали. И если у одних их них и имелись перед другими какие-то преимущества, дающие право на старшинство в их сетевой иерархии, то зависели эти последние лишь от накопленных опыта и мощи и ни от чего больше.

Так самые слабые из демонов могли весьма немногое и потому пользовались различными искусственными приспособлениями и устройствами. В обязанности им было вменено прислуживать старшим и непосредственно надсматривать за зомбированными людьми, признавшими над собой власть демонов. Вооружение у этих было вроде как лучевое — что-то типа лазеров самого разного размера: от малых, переносных до встроенных в нечто похожее на гигантских роботов, которые при выполнении определенных задач становились объектами демонического перевоплощения.

Еще были драконы — летающая разновидность киборгов пришельцев, предназначенная непосредственно для ведения военных действий. Соответственно, и «плевались» они светом и пламенем по максимуму — на расстояние в пределах видимости с высоты их драконьего полета и с силой, способной зараз выжечь начисто по десятку гектар земли. Естественно, что управлялись эти твари вселившимися в них «демонами среднего звена», а помимо «огневого обеспечения» могли также служить и транспортом для сотни зомби или нескольких десятков «демоно-роботов».

Что же касается старших в иерархии пришельцев, то их способности позволяли им обходиться без вспомогательной техники, т.е. с избытком хватало сил, чтобы свободно перемещать в пространстве вещество и энергию. К чему какие-то приспособления тем, кто одной силой мысли способен «двигать горы», зажигать вулканы, подчинять своей воле все живое и неживое, по желанию переносить себя в любое место? Они-то и были сосредоточием и главной ударной силой нашествия, первым и наибольшим из зол, разом обрушившихся на оставшихся людей.

Лишь очень небольшая часть людей смогла противостоять обрушенной на нее массированной обработке и сохранить в себе естество — остаться личностями, готовыми до смерти защищать свою свободу, не утратившими способности мыслить, намереваться, действовать, творить. Не малую часть таковых составили христиане, целых два тысячелетия настороженно и бдительно наблюдавшие происходящие в мире изменения, сравнивавшие их с апокалиптическими предостережениями и потому всегда готовые поступать соответствующим такой ситуации образом.

Впрочем, было бы не верным утверждать, что лишь они одни смогли верно оценить характер и суть катастрофы. Жизнь в ощущениях надвигающегося коллапса, событийное напряжение, порождавшее предчувствия гибельной ловушки, в которую кто-то пытается всех увлечь, совершенно откровенная, оболванивающая промывка мозгов, нагло демонстрирующая миру, что будущее открыто только для таинственных «господ» и их «скота» — все это тревожным набатом будило живые, не изуродованные еще зомбированием души, вызывало в них хотя и стихийный, но совершенно определенный протест, понуждало к поиску источника угрозы и к готовности ей противостоять.

Апокалиптические настроения вообще были весьма распространены во времена, непосредственно предшествовавшие вторжению. Страхи кризисов, войн, терактов, помноженные на сознательно культивируемую засланцами нестабильность всего и вся, отливались в бесконечные толки на тему гипотетического уничтожения человечества падающими небесными телами, взорвавшимся или потухшим солнцем, подлетающей гигантской планетой, похолоданием-потеплением, вулканами, землетрясениями, потопами, пандемиями и иными глобально-брутальными катаклизмами. А подогретое страхами сознание общества попутно насыщалось байками о «добрых вампирах», «благородных демонах», «разгуливающих повсюду зомби», об алчущих оборотнях и мудрых драконах.

Само собой разумеется, что когда эта нечисть поперла, то ее уцелевшие в катаклизме тут же опознали. Иные — признали и тут же толерантно смирились (как их к этому и приучали засланцы). А другие взялись за оружие и, вослед христианам и вместе с ними, двинулись в места тайные и удаленные, справедливо полагая, что на одной земле людям и нежити не ужиться. Кто не погиб, тот ушел. Кто ушел, тот уверовал. И слова, записанные в Откровении, по сути исполнились.

Изменившиеся. Впрочем, не для всех людей вся эта пространственно-временная коловерть прошла бесследно. Т.е. последствия катаклизма не ограничились «всего-навсего» уничтожением прежнего мира и прежнего уклада, не обошлись «малой ценой» потери дома, близких, собственной жизни, а то и души. В некоторых, переживших недолгое скручивание небес, когда был распахнут демонический портал, переменилась сама природа. За что и были прозваны изменившимися.

Сейчас уже не определишь, были ли они к тому предрасположены изначально, сами ли доросли до преображения, проявлению которого катастрофа лишь поспособствовала, или же это было одно из множества ее проявлений в людях (корежило-то всех по-страшному — кто-то помер, кто-то выздоровел, а кого-то изуродовало по-всякому). Но в изменившихся как-то вдруг в избытке обнаружились такие качества, которые в прежние, «научно-позитивистские», времена определялись, как паранормальные, а задолго до того — чудотворные.

Впрочем, возможно все это лишь преувеличения, сплетни да мифы от тех, с кем изредка изменившиеся встречались и кого до глубины души поражали своими необычными дарами и возможностями. Молва вообще ставила их по силе на один уровень с высшими демонами, а скептики (были и такие!) настаивали на исходящей от изменившихся опасности. Дескать, «живут ото всех отдельно, где и как неведомо. Приходят и уходят, когда хотят. Лучше демонической разведки умеют находить все наши тайные схроны и поселения. Да, и кто поручится, что под личиной изменившегося демон и не прячется?»

Может быть, последнее где-то когда-то и оказывалось справедливым. Кто знает? Однако с демонами изменившиеся вели беспощадную войну, уничтожая при всяком удобном случае. А когда вблизи их уединенного, как правила, убежища появлялись разрозненные группы беглецов, то принимали этих как бы под свое покровительство и опеку, связывая друг с другом и помогая по необходимости и в меру сил в лечении и защите от карательных операций нежити.

И такая поддержка вовсе не была лишней. С зомби-то и люди кое-как справлялись, хотя и уступали в вооружении. Но постепенно отвоевывали лучеметы, да и картечь против киборгов не была бесполезной. А вот против демонов с их перевоплощениями, то в роботов, то в драконов, то в людей, обычное оружие было слабовато. И тут как нельзя кстати оказывались дары изменившихся — сдернуть, хлопнуть со всего маху дракона с небес о землю, шарахнуть по нему, болезному, да по чудом уцелевшему «нежить-спецназу» пучком молний, выжечь то, что еще осталось, огненным смерчем да глянуть нечеловеческим оком, во что укрылся демон-куратор, а потом сойтись с ним насмерть в небывалом поединке, запредельном для человеческой природы. И ведь, что интересно, частенько мерзость не только терпела поражение, но придавала своему победителю новые силы. Хотя, конечно, случалось и наоборот. Тогда вместе со своим защитником погибала и поддерживаемая им община.

Отдавая должное самоотверженному служению изменившихся, некоторые стали называть их также стражами. И это имя постепенно становилось все более распространенным. А в последствии, когда дело дошло до большой войны, именно стражи приняли на себя главный удар демонических сил. Но это уже другая история, история мучительного, отчаянного рывка к преображению — человека, времени, земли. Но прежде, чем все это обновилось, старое должно было умереть.

О приметах смерти. Все могло бы произойти и совсем не так. Реализуется всегда лишь одна возможность из нескольких более или менее вероятных. Не было бы коллайдера, портала, демонов. Засланцы не возглавили б человечество и не привели бы повсюду во власть свою пятую колонну. Однако итог во всех случаях оказался б одним и тем же. Прежняя история человечества подошла к концу, когда оказался исчерпанным тот ресурс на котором оно произросло.

Течение времени вовсе не равномерно. Оно, как воронка водоворота, течет спокойно и неторопливо лишь вначале и оборачивается ревущим, увлекающим в бездну потоком в конце. Когда-то очень давно человек решил, что сбор сокровищ на земле — овладение мощью, скрытой в материи — станет надежным для него ответом на вызовы времени. Долгие века так и было. Как щитами, человечество заслонило себя от надвигающегося хаоса мощью машин и ревом высвобождаемой энергии — физической, химической, биологической, социальной. Но чем прочнее становились заслоны, тем быстрее вращались жернова истории и тем меньше оставалось в людях человеческого.

Глобальные заговорщики на рубеже третьего тысячелетия от Рождества Христова просто не могли не появиться. Пугая всех грядущим сырьевым голодом, кометами, катастрофами и прочими страшилками, они лишь выплескивали свои страхи, свое понимание того, что цели технологического развития общества достигнуты и исчерпаны. Идти по пути голого потребительства дальше некуда. Все, что осталось, так это сбить всех в одну глобальную, унифицированную, безликую кучу, превратить в придатки мертвых машин и утешать себя сказками про жизнь за точкой сингулярности — за пределами живого.

Страх двигал элитами. Все их циклопические начинания, чтобы отдалить приближение конца и наступление хаоса, оборачивались лишь его приближением. Глобальная экономика обнаружила свою несостоятельность и забилась в начале ХХI века в конвульсиях коллапса. Объединенное человечество разлагалось и деградировало на глазах. Социум удерживался от впадения в хаос только все более тоталитарными механизмами управления. Словно из ниоткуда пояились новые «странные» болезни. Земля, изнемогшая от хищничества своего «господина», пришла в движение, меняя климат и сотрясаясь в землетрясениях и извержениях вулканов. А наука вдруг обнаружила зияющие пустоты в описываемой ею картине мира, позволяющие сильно усомниться в своих возможностях предсказывать, а тем более осознанно изменять будущее.

Определенным было лишь одно ощущение, что катастрофа гораздо ближе, чем некогда это пытался нарисовать для профанов Римский клуб и даже, вероятно, чем «точка слияния с машиной», которой очаровывали и обнадеживали сингулярщики во главе с Р. Курцвейлем. Вот все и принимали позицию обороняющегося страуса. Одни зарывались в подземные бункера, другие строили надводные и подводные флотилии, а третьи грезили о путешествиях во времени и воздвигли коллайдер. Кому ж приходило тогда в голову, что от судьбы не уйдешь и что и из этого чуда техники может вылезти нечто совсем неожиданное и «сногсшибательное»?

________________________