ОБРАЗОВАНИЕ И ХАОС

К. Гордеев

ОБРАЗОВАНИЕ И ХАОС

Как и во всяком проекте, в построении «нового мирового порядка» краеугольных камней сравнительно немного. Во-первых, конечно же, глобализация всех сфер жизни, предназначенная исключить пространства, неподконтрольные мировому гегемону. За звонким слоганом — «Обеспечить свободное перемещение информации, капиталов, людей!» — скрывается отнюдь не «всемирная демократия», а лишь инструментарий уничтожения суверенитета национальных государств и самобытности народов, оружие агрессора, подавляющему превосходству которого поодиночке противостоять попросту невозможно.

Во-вторых, сетевая (корпоративная) структура социума, позволяющая четко и жестко стратифицировать население планеты, чтобы управлять им, сопоставив каждого человека некоторой социальной ячейке, соответствующей его практической востребованности «новой» властью.

В-третьих, функционализация деятельности, взаимоуподобление человека и автомата. И речь идет здесь не о конвейере, откуда роботы вытеснили людей еще полвека назад (в эпоху так называемой «научно-технической революции), а о самóм устроении социальной действительности, в которой команды узких специалистов конкурируют и вытесняют прежний универсализм профессионалов. Легко увидеть, что в финале этой тенденции находится полное производственное доминирование интегрированного взаимодействия «умных устройств», по большей части, искусственного происхождения, либо альтернативных им киборгов — людей, прошедших «улучшение» своей собственной живой, человеческой, природы.

В-четвертых, «управляемый хаос» — стратегия, гипотетически предполагающая простоту и легкость перестройки и взаимозаменяемость низовых, периферических звеньев социальной структуры, т.е. тех, кто непосредственно включен в производство объектов потребления (или рассматривается в качестве резерва для этого). На данный момент эта социальная технология имеет чисто военное применение и используется исключительно для разрушения традиционных обществ [1], однако очевидно, что обращение с ней было бы более осторожным, если бы не существовала иллюзия возможности ее употребления для реструктуризации социума.

И, наконец, в-пятых, создание информационного шума, предназначенного полностью лишить объекты агрессии ориентации в окружающей их реальности, создать подменяющую ее виртуальность и при подобной обездвиживающей «анестезии» с минимальным сопротивлением осуществить глобальную трансформацию общества. Ключевым элементом в воплощении последнего замысла является подмена образования «безобразием».

Образовательное крепостничество

Почему безобразием? Да, потому что, вопреки сформированному и распространенному стереотипу, смыслом образовательного процесса является отнюдь не только обучение, т.е. получение некоторого количества информации и суммы практических навыков, необходимых для жизни в обществе. Цель образования, как, собственно, и подсказывает корень этого слова — формирование «образа», т.е. типа личности, соответствующей ее социальному положению. И, соответственно, «безобразие», в буквальном понимании означает прямо противоположное — ущерб полноты, искажение гармоничности, разрушение целостности человеческого существа.

Учитывая перечисленные выше принципы конструкции «нового мирового порядка», не сложно понять, почему так важны деформация образовательной системы, содержательное выхолащивание этого процесса и упрощение «образов», получаемых на его выходе [2]. Во-первых, превращение общества в целом в сетевую структуру требует, чтобы огромное количество людей получили новый социальный статус, который в подавляющем большинстве случаев не только должен будет существенно понизиться, но и при этом стать практически непреодолимой преградой для тех, кто с новым своим положением не согласится и захочет его по собственной воле улучшить.

Хотя распространенный стереотип и говорит о том, что современное общество стратифицирует себя, устанавливая имущественный и клановый цензы, однако именно образование во все времена было тем маркером, который отличает одну от другой не только касты и страты, но даже и просто социальные группы. Ибо принадлежность ко всякому общественному слою или цеху (вне зависимости от высоты их положения в социуме) требовала (и продолжает требовать) соответствия строго определенному, специфическому и в целом уникальному образовательному стандарту, включающему в себя систему взглядов, сумму знаний, навыков и умений, «заточенность» под определенный вид деятельности и гарантию всего перечисленного «клеймом мастера» (сертификатом соответствующего учебного заведения или профессиональной школы).

Индустриальное общество в значительной степени нивелировало различия между социальными группами и высоко приподняло планку общего и профессионального образования. Произошедшие в последние десятилетия социальная трансформация и переход к «новому порядку» изменили структуру общества и потребовали, ради фиксации перемен, кардинального иного, фактически, противоположного, подхода к формированию личности. Его смысл состоит в том, чтобы путем возведения образовательных преград зафиксировать разделения, созданные в результате трансформации социума. На практике это означает, что процесс обучения и воспитания перестраивается по «модернизированным» методикам таким образом, чтобы обеспечивать строгую дозированность развития и достаточную степень личностной деградации и упрощения его жертв, обреченных приспособиться и смириться с положением быть замкнутыми в уготованной им социальной нише.

Второй причиной, обуславливающей деформацию образовательной системы, является тот «оптимизирующий» сдвиг, который непрерывно производит внутри себя сетевая структура общества, и сутью которого является замещение человека в процессе социального производства автоматом [3]. В данном контексте образовательный ценз, по мнению «отцов» «нового мирового порядка», должен служить ограничителем не только и не столько возможностей «проигравших» и «выброшенных на обочину жизни», сколько их потребностей.

Речь здесь идет вот о чем. Прямым следствием автоматизации является то, что экспоненциально возрастает и доля людей, «живущих на пособия», т.е. социальных иждивенцев. Их можно рассматривать, как человеческий «резерв для рационализации», можно язвить по поводу их положения, называя его tittytainment'ом [4], но по сути они представляют собой для власть имущих (да и для общественной системы в целом) источник социальной нестабильности, и все большую обузу, которую нужно кормить и развлекать.

Однако чем человек более примитивен и однофункционален, чем уже и фрагментарнее его горизонт, тем ближе он к соперничающему с ним за место под «социальным солнцем» — неживому! — автомату, как с точки зрения «производственной эксплуатации», так и … с точки зрения «технического обслуживания». Ибо он не только не может того, чего не знает и не понимает, но и потребности свои вынужденно поддерживает в соответствующих своему положению границах, не будучи в состоянии расширить их за пределы ему известного и доступного. Соответственно, по логике устроителей «нового мирового порядка», чем уже и проще желания поставленных на баланс «биообъектов» [5], т.е. чем примитивнее они образованы, тем экономичнее их содержание.

Остается только удивляться тому, что оба описанных выше целеполагания, обусловивших деградацию современной образовательной системы, до сих пор широкой публикой, даже и после того, как по ней проехался каток социальной трансформации, продолжают быть незамеченными и неотрефлексированными, хотя еще два десятилетия назад они не просто прозвучали, а едва ли не были начертаны на знамени глобализации одним из ее идеологов — Ж. Аттали [6]: «Успешное достижение карьеры зависит от получения определенного уровня образования и постоянного поддержания такого уровня. В области неквалифицированного труда нет будущего. Машины — вот новый пролетариат. Рабочий класс получает свои «вольные»».

От хаоса к хаосу

Впрочем, те, кто вознамерился для собственного удобства превратить социальную систему в упакованный сетями хаос, никогда особенно своих намерений не скрывали. Еще в самом начале этого, растянувшегося почти на полвека, проекта З. Бжезинский писал, как о его направленности на «агрегацию миллионов индивидуально поддерживаемых неорганизованных граждан», так и о том, что основным методом достижения этого станет уязвимость людей суггестивному [7] воздействию посредством «новейших коммуникационных технологий, чтобы манипулировать эмоциями и контролировать разум» [8].

Хаос транслировался в общество и в сознание каждого его члена технологиями хаоса. При этом предполагалось, что поскольку все социальные изменения производятся сознательно и «по плану», то ситуация находится полностью под контролем, а «хаос под управлением».

Технологии коммуникации — радио, телевидение, средства телефонии и компьютерные сети — стерли в сознании людей критерии различения понятий «далеко» и «близко», «существующее в действительности» и «кажущееся» [9]. Скоростной транспорт и глобалистская унификация жизни породили иллюзию того, что домом является весь мир, и стандарты жизни, принятые там, откуда ты родом (конкретно, учитывая направленность экспансии, стандарты западного общества потребителей), распространяются на уклад всего человечества. А многолетнее устойчивое бытовое благополучие создало на самом деле ничем не обоснованное доверие, как к рассуждениям манипуляторов о том, что «их демократия» является синонимом социальной справедливости, так и к образам, с помощью которых последние характеризуют происходящее на планете.

Все вместе это позволило исподволь применить методологию «управляемого хаоса» непосредственно в человеческих головах. Средства коммуникации выступили в качестве генератора неструктурированного информационного шума, в потоке которого окончательно теряется возможность более или менее адекватного восприятия действительности (в особенности той, которая находится вблизи и вокруг человека). А нанятые, «магнетические», по Бжезинскому, психологи-шоумены выступили в качестве тех, кто рассыпанную мозаику фактов и фактиков оформил в образы, картины, представления, понятные для обывателя, соответствующие требованиям заказчиков перформанса, но лишь отдаленно напоминающие то, что происходит на самом деле. Итог — дезориентация в общесоциальных и личностных самооценках тех, чье прежнее, добротно-«индустриальное» образование в принципе могло позволить адекватно оценивать окружающую действительность.

Примерно по той же схеме (но со своей спецификой) происходило внедрение «безобразия» для молодых поколений, «образовывавшихся» в эпоху глобализационного проекта. Им, помимо информационной лавины, помимо мешанины транслируемых манипуляторами полуправд, помимо различных социальных технологий, специально разработанных для оправдания и даже пропаганды недоразвития личности, пришлось столкнуться с постепенной перестройкой программ образования, в которых совершенствование способности к мышлению и осмыслению постепенно, но последовательно и довольно активно, подменялось все тем же неструктурированным ворохом сведений, выдернутых из различных отраслей знания. Другими словами, если ради доведения до недееспособности старшим поколениям «пудрили мозги», то младших попросту оглупляли до заказанной глобализаторами степени тупости.

Итоги? Описанная перестройка образования привела к тому, что, во-первых, в начале XXI века в Америке, Европе и России возникли прослойки молодых людей либо полностью неграмотных, либо едва умеющих читать и писать. Во-вторых, прошедшие «мозголомку» в обычных массовых школах в значительной степени утратили способность к самостоятельному мышлению. В-третьих, выросло «поколение Z» (или иначе «поколение «жесть»» — тех, кто были рождены в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века), — в принципе не желающее и не способное осмысленно трудиться. И это только начало накатывающих перемен.

Казалось бы, цель прожектеров достигнута. «Невостребованные излишки» подготовлены к изоляции в статусных стойлах. И осталось всего-то ничего: раздать электронно-идентификационные ключи от камер персонального содержания. А потом — с приближением вожделенной технологической сингулярности [10], завлекающей личным, хотя и нечеловеческим бессмертием [11] — решить, что делать с балластом: истребить, переделать в слуг-киборгов или домашних животных или создать условия для постепенного вымирания [12].

Однако все имеет свою цену, отчего и на всякого мудреца всегда оказывается довольно простоты. Сингулярность, или точка разрыва, является наивысшим значением — пределом — в эволюции всякой системы. После ее достижения дальнейшее продвижение в прежнем стратегическом направлении системного усложнения становится невозможным, а на смену прежней изощренности структуры приходят уже не «управляемый», а «детерминированный» хаос [13] и соответствующая ему равновесность.

В данном, рассматриваемом, случае социальное пространство прогнозируемо окажется заполненным примитивными человекообразными существами, напичканными изнутри и снаружи «умными гаджетами», озабоченными в основном потребительски животными желаниями, ограниченными скудным набором чисто операционистских умений и полным непониманием того, чем они обладают и где находятся. Те же, кто ускорил приближение подобного состояния системы и потому в большей степени, чем все прочие, сохранил адекватность и целостность восприятия ими же расколотой действительности, окажутся, с одной стороны, в состоянии практической невозможности в полноте контролировать протекающие в ней процессы (в силу их необъятной множественности). С другой стороны, отдачей их экспериментов с образованием и подменой реальности виртуальностью ударит по ним отсутствие в достаточном количестве тех, у кого достанет личностного развития, чтобы воспринимать реально существующий мир хотя бы на уровне осмысления его устроителей.

«Сети» же и «одухотворенные машины» [14], призванные по замыслу удерживать «новый порядок», с возложенной на них задачей справиться заведомо не в состоянии. Первые — потому что однофункциональны, т.е. ограничены тем, что приспособлены регулировать и оптимизировать структуру, связанную с одной, строго определенной деятельностью вокруг потребления совершенно конкретного и заранее определенного ресурса. По мере приближения к сингулярности поведение социальной системы будет утрачивать свою предсказуемость, а конечность способов ее сетевого упорядочивания неизбежно вступит в конфликт с бесконечностью числа реализуемых внутри социума равновесных состояний, порожденных:

- расширением технологических возможностей (в т.ч. бытовых), экспоненциально умножающих потенциально доступные направления для приложения людьми своих усилий,

- возрастающей иррациональностью предпочтений в выборе человеком образа его действий (в частности, как следствие «особенностей образования»),

- сужением структурированной корпорациями, «благополучной», части общества и расширением «маргинальной», хаотизированной, непосредственно не включенной в социальное производство.

Фиаско ожидает и надежды на «одухотворенные машины», которые несмотря на все их превосходство перед человеком в конкретных областях деятельности, ради чего они и были созданы, тем не менее не являются полноценными участниками того цикла, который обусловил возникновение, существование и развитие общества [1]. Суперинтеллект и фантастические успехи в производстве необходимых для человеческого существования материальных благ, двигавшем социальный прогресс на протяжении всей человеческой истории, ничуть не сделают их потребителями производимого ими (во всяком случае того, что они делали в интересах людей). Иначе говоря, человечество перед своим концом либо столкнется с зарождением новой, искусственной цивилизации, обеспечивающей исключительно саму себя (и это новое производство будет совсем иным, чем прежнее человеческое), либо, если источник существования для неприхотливых роботов окажется в избытке, развитие постсингулярного социума тихо сойдет на нет за отсутствием стимулов для такового.

Шаг в сторону

Таким образом, единственным будущим конструкции с основанием в виде «управляемого хаоса» является также хаос, но многократно умноженный, неуправляемый и неподконтрольный. И это случится вне зависимости от того, хотят ли такового его сеятели или не хотят. Их устремленность к «нечеловеческому обществу избранных» с максимальным ускорением увлекает существующую цивилизацию в исторический тупик и к гибели. Чисто теоретически подобный итог является не единственным и его можно было бы избежать путем своевременной кардинальной перестройки всего общества в целом, избрав в качестве критерия целесообразности новой структуры не совершенствование технологий, как источник могущества все более узкой правящей группы, а максимальное раскрытие способностей каждого человека, в т.ч. и прилагаемых к научно-техническому прогрессу, ради применения их к расширению границ системного существования всего человечества.

Однако подобное решение в полноте на данный момент уже не осуществимо в силу глубоких деструктивных изменений в социальной системе, накопившихся за последние десятилетия, и корпоративного эгоцентризма тех, чьи действия являются сейчас наиболее значимыми для определения путей развития общества. Поэтому актуальным представляется уже не столько остановить надвигающийся коллапс, сколько хотя бы минимизировать его разрушительные последствия. И первой из задач, которые в этом случае необходимо решать, является образовательная — как с точки зрения сохранения и передачи знаний, накопленных человечеством, так и, в еще большей степени, формирования всесторонне развитых личностей, способных переданное им воспринять и творчески применить в окружающей их практической действительности.

Хотя технологическая сингулярность и сопутствующие ей равновесность и хаос и представляют собой приблизившуюся неизбежность, однако ими заканчивается только один-единственный, связанный с ними, вектор развития, смыслом которого является замещение человека в его жизнедеятельности неживыми средствами производства. С появлением «одухотворенных машин», обладающих теми же способностями, что и люди, и даже превосходящих последних, те полностью утратят свое место в социальной системе. Шанс избежать подобного «конца истории» состоит в том, чтобы не допустить полного функционального совпадения человека и автомата, а вектор «автоматизации труда» трансформировать из единственного и доминирующего во всего лишь дополнительное направление в развитии общества.

Еще полвека тому назад «отец кибернетики», Н. Винер, предугадывая подобную ситуацию, писал, что человека нужно оценивать именно, как человека, а не по работе, которую тот выполняет. Машины по самому замыслу их создания трудятся эффективнее людей, и потому реальная коммерческая стоимость услуг последних в условиях современной культуры заведомо недостаточна. «Если мы оцениваем людей, мы не можем оценивать их на этой [чисто экономически потребительской, «производительной» — К.Г.] основе. Если мы настаиваем на применении машин повсюду, безотносительно к людям, но не переходим к самим фундаментальным рассмотрениям и не даем человеческим существам надлежащего места в мире, мы погибли» [15].

Человек изначально больше и сложнее порожденных им автоматов, которые его свойства лишь моделируют и потому обладают всеми ограничениями моделей, включая даже и умышленно заложенные в них гипертрофированные возможности в исполнении некоторых функций. Однако сложность человеческого существа должна обеспечиваться и поддерживаться развитием и образованием его личности. Последние, собственно, и являются тем инструментом, который можно противопоставить разрушительному действию «нового порядка», ведущему к цивилизационному коллапсу.

Что можно сделать? Надо полагать беспочвенными надежды на то, что те, кто определил смыслом своей жизни разрушение общества, образования, самосознания людей, «вдруг одумаются и пересмотрят целеполагания». С очень большой степенью вероятности, транслируя в общество искажение адекватности мировосприятия, и они сами, как часть системы, не вполне в состоянии оценивать то, где находятся и что делают. Поэтому разумным шагом ради самосохранения и будущего детей должно стать создание образовательной системы, параллельной той, что официально назидает «новый порядок».

Вовсе не обязательно при этом придавать ей официальные статусы. Наоборот, пусть она для всех выглядит, как ассоциации родительских и семейных клубов, как центры развития, репетиторства, помощи экстернату или как что-то подобное названному. Важно другое, чтобы подобранные родителями (или даже из числа самих родителей) приглашенные преподаватели активно стимулировали в детях раскрытие и приумножение их интеллектуальных и физических способностей, формировали навыки обучения и самообучения, вырабатывали умение быстро адаптироваться и эффективно решать «вводные» задачи в изменяющихся условиях, выстраивали целостную, по возможности непротиворечивую картину мира.

Можно не сомневаться, что личности, подготовленные таким образом, без особых усилий и с максимальным положительным эффектом сумеют разобраться и с инструментарием, типа обожествленных нынешней пропагандой микропроцессорных гаджетов, и со сдаваемыми экстерном экзаменами в виде тестов для дебилов. Но самое главное они сохранят возможность нестандартно мыслить и действовать в нестандартных условиях, не подсядут на иглу зависимости от «хищных вещей века» [16], не превратятся в «счастливых рабов» — получеловеческих автоматов «нового мирового порядка».

Конечно, все перечисленное не может стопроцентно гарантировать того, что человечество не угодит в ловушку обещанных сингулярности и хаоса. Однако если подобного «шага в сторону» не сделать, социальный кризис, порожденный властным безумием, историю человечества гарантировано завершит.

___________________

[1] К. Гордеев. «Управляемый хаос» и унитаризм «нового миропорядка», http://www.kongord.ru/IndexArticles/chaosunutarism.html

[2] Деструкция и редукция образования.

[3] К. Гордеев. Кибернетика некрократов, http://www.kongord.ru/Index/Articles/necrocybernetq.html

[4] Tittytainment (tits – женская грудь + entertainment—развлечение) – словечко, придуманное З. Бжезинским для обозначения жалкого существования вышвырнутых за борт людей

[5] Термин, использованный в «Стратегии развития электронной промышленности России на период до 2025 года», М.: Министерство промышленности и энергетики Российской Федерации, 2007 г.

[6] Ж. Аттали. «На пороге нового тысячелетия» Международные отношения, М. 1993

[7] Суггестивный — подавляющий волю, гипнотический, зомбирующий.

[8] Brzezinski Z. Between Two Ages: Americas Role in the Technetronic Era. The Viking Press: New York, 1970.

[9] См., например, любопытное рассуждение — В. Щепетнев. Пластилиновая память, http://offline.computerra.ru/offline/2006/650/282784/

[10] Технологическая сингулярность — гипотетический взрывоподобный рост скорости научно-технического прогресса, предположительно следующий из создания искусственного интеллекта и самовоспроизводящихся машин, интеграции человека с вычислительными машинами либо значительного увеличения возможностей человеческого мозга за счёт биотехнологий.

[11] К. Гордеев. Новый Вавилон, или Куда бедному христьянину податься? http://www.kongord.ru/Index/Articles/newBabilon.html

[12] «Под детерминированным хаосом понимается нерегулярное, или хаотическое движение, порожденное нелинейными системами, для которых динамические законы однозначно определяют эволюцию во времени состояния системы при известной предыстории» (Шустер Г. Детерминированный хаос. Введение Перевод с английского М. Мир 1988 г.

[13] Б. Джой. Почему будущему мы не нужны, «Wired», Выпуск 8.04 — апрель 2000, http://www.wired.com/wired/archive/8.04/joy.html

[14] Термин, введенный Р. Курцвейлем, одним из апологетов нечеловеческого будущего в сожительстве с компьютером, и обозначающий роботов, интеллектуально превосходящих человека.

[15] Винер Н. Машины изобретательнее людей?: Интервью для журнала «Юнайтед Стэйтс Ньюс энд Уорлд Рипот». // Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. – 2-е издание. – М.: Наука; Главная редакция изданий для зарубежных стран, 1983. – С. 319–326. (Исх. текст: Machines Smarter than Men? Interview with Dr. Norbert Wiener, Noted Scientist, // U.S. News & World Report. – 1964. – Feb. 24. – P. 84-86.)