Вместо предисловия

Всякое новое социальное явление по мере своего становления обнаруживается внимательным наблюдателем, как правило, в двух обличьях. Во-первых, в нарядной обертке, которая в наш век запредельных скоростей, мгновенных коммуникаций, изощренных политтехнологий и беспардонных манипуляций общественным сознанием предназначена для того, чтобы убедить обывателя в закономерности и обоснованности надругательства над его свободой. А во-вторых, во всей неприглядности корыстных интересов “хозяев жизни”, стремящихся убедить весь мир, что именно им доверено посредничать между Богом и людьми или, уж, как минимум, определять кому, где, как и сколько причитается. Второе – действительность, а первое – миф, предназначенный для ее оправдания.

Понятие о глобализации, вброшенное сегодня в СМИ и ставшее основой для так называемого ПиАра многих политических деятелей и партий, является прекрасной иллюстрацией и подтверждением сказанного.

Миф 1: Глобализация – это объективный исторический процесс.

Если даже хоть немного вдуматься в смысл этой расхожей фразы, то обнаружится, что он отсутствует без указания предмета, который “объективно распространяется по земному шару”.

Обычно на это возражают, что речь идет об экономике, культуре (включая и религию) и политике. Однако все перечисленное является не более чем реализацией конкретных целеполаганий (воли) весьма и весьма ограниченного круга людей и, следовательно, по сути своей субъективно.

Миф 2: Материальную основу глобализации составляет информационное единство мира, чем и обеспечивается его объективность.

Однако это утверждение также, мягко говоря, некорректно. Каким бы “материально единым” мир ни был, глобализация это все же продукт субъективной человеческой воли.

Миф 3: Человеческая воля реализует потребность объективной природы человека в коммуникации, общественной деятельности, посредством чего с древнейших времен и происходит “глобализация”.

И в самом деле постоянно увеличивающиеся коммуникативные возможности человечества объективны, как впрочем объективны его способность к творчеству и потребность в познании прежде неведомого. Объективен также и окруженный всем этим научно-технический прогресс. Если бы “глобализация” ограничивалась только перечисленным и была лишь его совокупным названием, в ее объективности усомниться было бы невозможно.

Однако, помимо сказанного, с ней неразрывно соединимы придуманные вполне конкретными и известными философами, а значит совершенно субъективные, качества, такие как аморализация, унификация и деперсонификация, т.е. обязательное и безусловное усреднение человечества, выражающееся в объявлении относительными морально-этические ценности, а также в отказе людей и народов от их этнической, национальной, государственной, культурной и религиозной идентичности, Последнее представляет собой базисное положение античеловеческой псевдо-религии – мондиализма, явившейся первообразом и идейным источником глобализма (le monde фр. = the globe англ. = мир, земной шар), на “плодородной” почве которого, в свою очередь, и выросло то, что мы именуем сегодня глобализацией.

Единая власть действительно является средством для мобилизации интеллектуального научно-технологического потенциала для преодоления возможных кризисов. Но это в том случае, если она сама обладает достаточным организационным ресурсом, достаточно нравственна, чтобы использовать его во благо всех людей, а не отдельно избранных народов или даже только их элит, и наконец, способна эффективно руководить, не нарушая ни чьего права на самоидентичность и обеспечивая каждому все возрастающую стабильность и безопасность. Ни “гуманные” войны для наказания инаковости по всему миру – от Югославии до Ирака, – ни глобальный тоталитарный полицейский режим ради “безопасности от терроризма”, ни разрушение моральных основ общества, ни стремление ради выживания т.н. элит сократить население земного шара до “золотого миллиарда” (а точнее, уже даже до полумиллиарда), ни множество других фактов об этом не свидетельствуют.

Она действительно эффективна для транснациональных и глобальных монополий, на разграбление которым отдается по-коммунистически обобществленное мировое хозяйство. Мелкий и средний бизнес, с очевидностью, не в состоянии успешно соревноваться с экономическими гигантами в условиях свободной рыночной конкуренции в замкнутом пространстве, пусть даже и таком огромном, как вся Земля. Процесс дальнейшего укрупнения и монополизации происходит быстро и эффективно: слабые карлики разоряются и ликвидируются или поглощаются гигантом, богатые богатеют, нищие разоряются и вымирают.

По всему сегодняшнему, активно “глобализующемуся” миру происходит многотысячное сокращение рабочих мест, являющееся прямым следствием избранного правителями Земли курса на “рынок без границ”. Вот, впрочем, мнение человека, который не понаслышке знает об экономической глобализации:

“Доктрина, известная под названием “вашингтонский консенсус” была по своему характеру неким символом веры глобализации. В ней отразились уверенность в том, что рынки действуют эффективно, что отсутствует потребность в их управлении со стороны государства, что между бедными и богатыми не существует конфликтных интересов, что дела идут наилучшим образом, если в них не вмешиваться... На самом же деле верно то, что бедные, т.е. подавляющая часть населения большинства стран мира, должны ежедневно питаться. Хорошей будет та политика, которая гарантирует, что они смогут это делать, при этом постоянно должно обеспечиваться улучшение рациона питания, жилищных условий, системы здравоохранения, других материальных условий жизни. Плоха та политика, которая прямо или косвенно провоцирует нестабильность, создает проблему с потреблением продуктов питания по соображениям эффективности или либерализма либо даже свободы. Стремление к конкуренции, дерегулированию, приватизации и открытым рынкам капитала в действительности подорвало экономические перспективы многих миллионов беднейших людей в мире. Так что такая политика – просто наивная и неправомерная кампания. Она по-настоящему угрожает безопасности и стабильности в мире, поскольку подрывает основы обеспечения самих себя хлебом насущным... Короче говоря, налицо кризис “Вашингтонского консенсуса”, и он очевиден для всех” (Джеймс Гэлбрайт, профессор Школы государственного управления имени Линдона Б. Джонсона при Техасском университете, один из разработчиков “Вашингтонского консенсуса”, статья “Кризис глобализации”, ж. “Проблемы теории и практики управления”, № 6, 1999 (!) г.);

Миф 6: Глобальное управление устраняет экологическую угрозу.

Примерно 80% мировых загрязнений приходится на компании стран “большой восьмерки”, которые сегодня и претендуют на формирование мировых управленческих структур. Если бы они этого не делали, а просто бы навели порядок в своем собственном хозяйстве, то проведенных ими мероприятий оказалось бы вполне достаточно, чтобы в принципе решить проблему с охраной окружающей среды во всем мире. Мировая власть для этого избыточна.

Миф 7: Глобальная власть служит упрочению демократии.

Даже само понятийное разделение общества на элиты и чернь показывает, что власть в нем не принадлежит и не может принадлежать большинству. Если же взглянуть на это с системной точки зрения, то социальное устройство, в котором из трех декларируемых им базовых прав – права на жизнь, права на жилище и права на свободу перемещений – лишь последнее хоть как-то соотносимо с возможностью реализации личностью ее волеизъявления, такое социальное устройство априорно является тоталитарным. Ибо единственной силой, как движущей людьми, так и движущей людей, оказывается “свободная” конкуренция между ними, естественно выбраковывающая наименее зубастых и ведущая в условиях замкнутой (закрытой) системы (вне зависимости от ее размеров) к монополии на право принятия управляющих решений, а, значит, монополии на власть.

Это справедливо лишь в одном случае: когда управляемые и управляющие ответственны друг перед другом, т.е. когда тоталитарность является свойством упорядоченной структуры, а не удерживаемого неким силовым полем хаоса. Свободно конкурирующие индивиды, изо всех сил пихающие локтями в разные стороны, дабы занять вожделенную социальную высоту, ни патернализмом, ни состраданием не отягощены. Тем более им не свойственна ответственность за кого-либо, кроме самих себя. Лучший враг – это мертвый враг: а если враги все?

Да и как можно чувствовать себя стабильно и безопасно, находясь в состоянии неопределенности и неуверенности в завтрашнем дне? Однако именно последние являются отличительными качествами существования в глобальном обществе, которое мало того, что само отягощено все возрастающими и уже сегодня почти запредельными для человека темпами жизни, но и ставит статус каждого своего члена в зависимость от его активности и приспособляемости к окружающим его изменениям.

Кроме того, вряд ли можно считать тождественными тоталитарность упорядоченной социальной структуры, которая признает за каждым своим элементом большую или меньшую, но самостоятельную ценность, и тоталитарность предоставленных самим себе – “высвобожденных” – индивидов, удерживаемых в нормативных рамках жесточайшим контролем тотальной электронно-следящей системы.

Миф 9: Прозрачность жизни в глобальном “обществе счастливых рабов” делает человека по настоящему и свободным, и нравственным.

Если в жизни человека никакое действие не остается тайным, а всякая его “социально вредная активность” немедленно обнаруживается и наказывается, то, с одной стороны, грешить вроде бы не выгодно, а с другой, совершение или не совершение греха всегда оказывается результатом свободного, т.е. осознанного, выбора. Однако краеугольными камнями этого, активно насаждаемого сегодня, извращенно логического построения являются две подмены.

Первая состоит в том, что нравственность, т.е. внутренние устои, оказываются вовсе не при чем, поскольку понятие греха вовсе исчезает. Ибо критериями оценки поступка оказываются не какие-либо этические ценности, а опасность или безопасность действий, совершаемых человеком, для системы в целом, которая определяет это в соответствии с решаемыми ею задачами.

Вторая связана со свободой, которая, будучи неотъемлемо присущим личности качеством, никак не связана с системно установленными слежкой, разрешениями и запретами. Фактически же, в глобальном обществе человек освобождается только от представления о грехе, а вовсе не от накладываемых социумом ограничений.

Собственно говоря даже сам вброшенный в обиход термин — “общество счастливых рабов” – говорит о многом. Раб – не свободен, значит, не личность, и, следовательно, прозрачность человеческого бытия равносильна его деперсонификации.

С этим можно было бы согласиться, если сделать вид, что не замечаешь других, повсеместно расставленных, следящих и управляющих рогатками и барьерами средств, с помощью которых этот самый, невинный, “контроль и учет” превращается в машину ограничения “свободы перемещений”. Ибо суть цифровой идентификации – в обеспечении возможности электронного наблюдения за кем бы то ни было в режиме реального времени, которое как раз и является тем стержнем, тем коротким поводком, для удерживания создаваемой сегодня общественной системой как обезличенных (и даже обезымененных) массы черни, так и мнящих себя хозяевами положения представителей элит. (Ибо если прозрачность жизни и подконтрольность любых действий становятся общесистемными, то избежать их не сможет ни один член общества).

Хотя иные самонадеянно и полагают, что рукотворный “зверь”, предназначенный для тотальной слежки и блокировки “несогласующихся с системой элементов” полностью подвластен породившим его “хозяевам жизни”, однако является большим вопросом. кто же кем управляет на самом деле. Ибо создаваемая ныне общемировая контролирующая система является принципиально самоосновной и самодовлеющей, а потому она рано или поздно выйдет из повиновения и станет сама устанавливать свои “правила игры” на горе умникам, ее породившим.

Спорить с представлением о новизне и неизбежности глобализации бессмысленно, если иметь в виду, что происходящие на наших глазах, по своим проявлениям во многом негативные процессы являются следствиями произошедшей качественной трансформации в организации и управлении обществом. Если до недавнего времени социум строился как иерархически упорядоченная структура, в которой все взаимодействия более или менее строго регламентировались статусом их участников, то в настоящей ситуации определяющей оказывается именно деятельность, которая как бы сама собой находит своих исполнителей. Естественно, что такому положению вещей, как модели, весьма хорошо соответствуют концепции “информационного”, “глобального”, “открытого” и иных аналогичных обществ.

Однако вывод о “последнем этапе в развитии социума” является, очевидно, преждевременным. Обществу, порочному в своей основе, обществу, в котором деятельность довлеет над своим исполнителем, общественное сознание абстрагировано и независимо от индивидуальных, а отдельная человеческая личность превращается в фикцию, такому обществу до совершенства еще очень и очень далеко. И путь его долго не прервется, если только в судьбу не вмешаются сверхъестественные силы и природные катаклизмы.

Предполагается, что жесткий электронный контроль явится достаточной стабилизирующей силой, удерживающей от полного произвола и деструкции хаотически перемещающиеся человеческие массы. С этой целью даже разработана целая теория динамически “управляемого хаоса”.

Однако никакие внешние ограничения не способны компенсировать то принципиальное системное противоречие, на котором собственно и строится глобальное общество: нивелирование и растворение воли и самоценности человеческой личности в той деятельности, которую ей предуготовало, диверсифицировало и навязало так называемое общественное сознание. Из всякого неразрешаемого антагонизма со временем (но неизбежно!) произрастает системный кризис. Какая уж тут стабильность?!!

Миф 13: Открытое общество (т.е. общество, по К. Попперу, открытое ко всевозможным изменениям) явится защитой от разрушительных последствий кризисов

Действительно, непрерывный процесс развития и адаптирования к изменяющимся условиям способен нивелировать последствия “большого” кризиса, трансформировав его в череду “малых” кризисов. Тем же путем оказывается возможным смирить свободную личность, убедив ее в комфортности несвободного, но стабильного в изменениях бытия индивида.

Однако все это не решает главного: антагонизм не преодолевается только через убеждение в его отсутствии. Концепция непрерывного развития в применении к “свободно перемещающимся” индивидам оборачивается только двумя последствиями. Во-первых, усугублением конфликта между обществом и личностью, обусловленного попытками последнюю окончательно деперсонифицировать и лишить способности к самоидентификации. А во-вторых, непрерывным сужением “круга избранных” в результате жесточайшей конкуренции и беспощадной “гонки на выживание”. Все это с неизбежностью обречено на потерю контроля над ситуацией, разрушение управляющих механизмов, хаос и дезорганизацию (или, еще хуже, переход к пангегемонии нечеловеческих форм сознания – власти роботов, о которой с увлечением любят рассуждать иные фантасты и политиканы).

Кстати, первые месяцы, прошедшие после саммита G-8 в Генуе (июль 2001 г.) – прекрасная и достаточно мягкая иллюстрация будущего, уготованного человечеству – террор и хаос ради обуздания террора и хаоса.

Действительно было бы очень хорошо, если б, как предлагают некоторые умные и достаточно честные политологи, действующие политики клялись, скажем, на Конституции быть честными и не подлыми, а нарушение этой клятвы вело к их дискредитации и отставке. Еще лучшим вариантом является гипотетическая трансформация “черного” ПиАра в “белый”, прекращение зомбирования населения с помощью специальных психо-технологий (управление сознанием масс, специальные звуковые, цветовые, воздействия, нейро-лингвистическое программирование людей, суггестия и внушение через образы, умело встроенные в масс-медийную продукцию, специальные смысловые ряды, совершенно определенные психологические установки, устройства размещаемые в бытовых приборах и воздействующие на подсознание людей – приведенное перечисление можно продолжать и продолжать). При таком подходе можно будет уже не бояться цифровой идентификации личности, честность и порядочность власть имущих как бы сама собой исключит возможные злоупотребления, подавление основных свобод и высвобождение пороков.

Однако все это не более, чем бесплодные фантазии. Не зря же информационное оружие отнесено к роду стратегических вооружений в поныне действующей военной концепции США, образца 1999 г. Разрушение морали общества, сведение всей ценностной и правовой системы общества к условной гарантии прав человека на жизнь, жилище и перемещения, все это является столь же принципиально значимой составляющей глобализации, как и деперсонификация личности.

Овладение человеческой ментальностью – это первейшая из стратегических задач, решаемых устроителями нового мира, более значимая, чем даже патологически безумная устремленность на порядок сократить население Земли. Ибо последнее в принципе неосуществимо в обществе, соблюдающем хоть какие-то моральные нормы.

Давайте будем терпимыми и признаем, что мораль людоеда из племени Мумбо-Юмбо ничуть не ниже христианской морали европейца, причем ни где-то там на затерянных островах, а в Риме, Париже или Москве. Давайте согласимся с равноправием сексуальных извращенцев посреди всего честного народа, а не в местах их компактного проживания. Давайте признаем, что наша вера отличается от веры других народов только предметом поклонения и ритуалом. И нет уже больше ни Бога, ни совести, ни нравственности, ни морали. Нет ничего, что делает человека личностью. И это является главной решаемой глобалистами задачей (кстати, большую помощь в ее решении играет экуменизм – религиозно-культовое ответвление мондиализма).

Потому, собственно, и бессмысленно говорить о возможности “человеческого лица” у анти-человеческой глобализации.

Не повторясь о том, что в планах глобалистов уничтожить большую часть из ныне живущих, а большую часть из оставшихся превратить в тупую скотину, укажу лишь на то, что выиграют от этих процессов не какие-то там “политические элиты”, а группа совершенно конкретных людей, держащих руку на финансово-хозяйственном пульсе планеты. По странному (или не очень) стечению обстоятельств большая часть из них принадлежит к одному, вполне определенному народу, считающему себя богоизбранным и даже богоравным. Так что можно считать, что глобализация – это путь установления вожделенной для них всемирной деспотии. А будет ли при этом раздача пряников, Бог весть?

Перечисленными число легенд и мифов глобализации отнюдь не исчерпывается. Их гораздо больше. И они достаточно прочно уже въелись в поврежденное мировыми манипуляторами сознание большинства, которому ныне отнюдь стало не в тягость, (1), ограничить свои жизненные потребности совершенно плотским и непреходящим желанием хлеба и зрелищ и (2) испытывать удовольствие от не обремененного ответственностью положения раба. (Есть, конечно, и другие, которые надеются протиснуться в правящую элиту, участвуя в оболванивании своих ближних: да только цена им тридцать сребренников, а судьба – осина, веревка и придорожная канава).

И потому написанное в данной статье не является “просвещением”: те, кто сохранил ощущение личной свободы, не испачкал совести и не повредился умом от масс-медийной обработки, и так знают все это. А прочие – убеждены, что все происходящее с ними – тип-топ. Разговор о мифах глобализации затеян только ради одного – показать господам глобалистам: и Бог, и люди правду видят и восторжествовать тьме над светом не дадут.