Когда пытаешься как-то осмыслить результаты декабрьских 1999 года выборов в государственную Думу, то невольно задаешься тремя вопросами. Прежде всего, почему среди победителей едва ли не первым оказалось общественное объединение, ясно не обозначившее ни политическую, ни экономическую программу? Во-вторых, каким образом четвертыми стали “младореформаторы”, еще недавно не вызывавшие у нормального – не без царя в голове – россиянина ничего, кроме омерзения? И, в-третьих, как получилось, что после “Яблока” и “Блока Жириновского”, также переваливших 5%-ный барьер, ни одно из объединений не набрало более полупроцента голосов участвовавших избирателей?

Первый, сам собой напрашивающийся вывод – фальсификация. Об этом уже написано и сказано столько, что добавить уже почти нечего. Кроме, разве того, что поймать фальсификаторов за руку не удастся, ибо это деяние осуществлялось профессионалами и отнюдь не только путем простых приписок.

На самом деле традиционно раздуваемые в СМИ скандалы относительно “лишних” бюллетеней или манипуляций с оными на отдельных избирательных участках являются лишь прикрытием – исключением, подтверждающим правило: “Выборы состоялись, результаты следует признать законными”. Очевидно, что главные махинации, о которых можно только догадываться, осуществлялись на уровне областных, краевых, республиканских и центральной избирательных комиссий и были связаны с перераспределением голосов в нужном направлении.

Однако и эти приведенные данные вызывают сомнения своей “скорректированностью”, заметной хотя бы потому, что за проигравшие партии и объединения зачастую голосовало людей меньше, чем их собственных членов (к таковым, в частности, относятся “Духовное наследие”, “Российский общенациональный союз”, “Конгресс русских общин” и др.). Напрашивается предположение, что возникший информационный провал связан с указанием “утопить концы в Лете”.

По-видимому нечто похожее, но в гораздо больших, всероссийских, масштабах произошло и в отношении “Единства”, которое мало того, что воспользовалось “естественными” административными преимуществами, но и в значительной степени сумело предложить себя в качестве альтернативы политически обанкротившейся русской национальной оппозиции.

Итог всего этого известен. Сегодня мы имеем Думу, на 2/3 состоящую из представителей “левого” (в традиционном смысле этого слова) крыла, т.е. реформаторов-глобалистов, и на 1/3 из “умеренно-правых”, соглашательски колеблющихся национал-консерваторов от КПРФ. Иными словами, впервые за последнее десятилетие искусственно сформирован парламент, совершенно согласный с узким кругом лиц, удерживающих исполнительную власть. Очень похожую роль в свое время исполнял Верховный Совет СССР, “бескомпромиссно” поддерживавший решения Политбюро ЦК КПСС.

Налицо концентрация власти, сужение круга “избранных” и усиление авторитарности политического режима, делегировавшего на данный период полномочия марионеточного правителя Владимиру Путину. Весь процесс передачи власти в его руки представлен как грандиозное театрализованное шоу – бенефис талантливого трагедийного лицедея. Вот он театральным жестом отказывается “преждевременно” пить за победу русского оружия в Дагестане. Вот гремят взрывы в российских городах, и Путин отправляет армию в Чечню “мочить бандитов в сортире”. Вот создается национальный российский “Медведь”, возглавляемый главным спасателем из всех катастроф – Шойгу, – и российский премьер, уже олицетворивший собой победу во второй чеченской кампании, тут же заявляет о поддержке “Единства”. И, наконец, вот результаты выборов и новая Государственная Дума, как будто специально подобранная под будущего президента Владимира Путина. И даже нынешние думские разногласия, возникшие на ее первых заседаниях, выглядят не более чем бутафорией, подчеркивающей глубокое внутреннее единство “избранного” парламента.

Тщательно отрежиссированным спектаклем выглядят и другие действия власти, внешние по отношению к нынешнему и.о. президента, но служащие все той же цели – обеспечению его восхождения к вершине российского политического Олимпа. К таковым безусловно относится “неожиданное” предновогоднее отречение “старого короля”, когда политическая активность населения нулевая и все видится сквозь призму предстоящего торжества. В разыгранном перед всем миром действе особо пикантно выглядела загодя подготовленная кипа указов, первый из которых обеспечивал бессрочную индульгенцию президенту и его двору за все прежде совершенное. В добавок к этому сам процесс передачи власти представлял собой циничное и наглое воспроизведение механизма создания искусственного “оффсайта” всем иным претендентам на президентский пост, о чем еще в начале осени предупреждали (и в деталях описывали!) целый ряд авторов, начиная с прежнего лидера думской фракции НДР А. Шохина. Из других событий описываемого же ряда следует выделить отставку и замену командующих фронтами в чеченской кампании с целью не допустить преждевременного победного завершения военных действий и лишить тем самым В. Путина его “героического” ореола.

Несложно предположить, что и дальше, вплоть до подведения итогов “победоносных” президентских выборов, определяющим во внешней и внутренней политике будет демонстративное и подчеркнутое радение о национальных интересах, не отягощенное, впрочем, ни долгосрочными последствиями, ни обязательствами власть предержащих перед народом. Характерными примерами тому являются вялотекущий штурм Грозного, думские р-радикальные инициативы, риторика о “научной” экономике, искусственное сдерживание падения рубля. Как частный пример можно упомянуть очень неожиданно проявившуюся трогательную “заботу” о российской космонавтике, выразившуюся в решении продолжить дорогостоящее использование уже отслужившей свой срок научно-исследовательской космической станции “Мир”, аж до июля 2000 года) и т.п. Однако за шумной и помпезной раздачей авансов всем – от пенсионеров до педагогов – и обещаниями “вернуть былое величие” просматривается ускоренное преобразование России в ущерб ее государственным и национальным интересам, но в полном согласии с решениями римского, бильдербергского и других клубов – законодателей “нового мирового порядка”.

Грандиозность и масштабы усилий и финансовых средств, направленных на сосредоточение государственной власти в руках нынешнего и.о. президента и стоящих за ним людей, не позволяют свести все описываемое выше лишь к заурядной политической интриге вокруг “достойного и безопасного удаления от дел” престарелого и тяжело больного Б. Ельцина. Или же только к внешнему “оформлению” межклановой борьбы российских придворных финансово-политических группировок. Отнюдь, наблюдаемый ныне процесс концентрации власти сопровождается, с одной стороны, сужением и уплотнением политического ядра общества, а с другой – ускоренным расширением и маргинализацией периферии общества. Все это сопоставимо, разве что, с процессами в сфере российских финансов летом 1998 года, завершившимся августовским “обвалом рубля”. Тогда конечным итогом происходившего стало установление открытой финансово-экономической диктатуры тех, кто сегодня готовит диктатуру политическую.

На такое заключение, помимо прочего, наталкивают все учащающиеся интервью В. Путина, А. Чубайса, Б. Березовского, где последние – не без кокетства – разглагольствуют перед журналистами, что они-де и диктатура – вещи совершенно несовместные. Однако сам факт присутствия данной темы в СМИ, ее настойчивое муссирование свидетельствуют об обратном – ибо приучают всех нас к возможности и допустимости подобного государственного устройства. Кроме того, используемая схема концентрации власти и отсечения “лишних” выглядит до боли знакомой. Похожий сценарий проигрывался в 1992-1993 годах, когда “шокотерапия” Е. Гайдара разделила общество сначала экономически, отколов “совков” от предпринимателей – Голубковых от Мавродиев, – а политическое размежевание обеспечил октябрьский кризис власти, который устранил политических конкурентов и сделал “мягкую диктатуру” Б. Ельцина безальтернативной.

Однако переход к жестко авторитарной форме управления государством сам по себе не является для последнего ни бедой, ни благом. И прежде чем оценивать, что принесет стране и народу новая общественно-политическая трансформация, необходимо определить, в чьих интересах она осуществляется. В результате первой стадии сужения и уплотнения активного ядра общества (1992-1993 годы) были отброшены в сторону те, кто прежде составлял исполнительское большинство единой общественной и экономической системы России, а также те, чья предпринимательская инициатива была направлена в общероссийских интересах. Затем был августовский экономический кризис 1998 года, разоривший множество мелких и средних банков и установивший для оставшихся почти неограниченное финансовое господство Центробанка под руководством Геращенко и десятка клановых структур, контролируемых так называемыми олигархами.

Налицо тенденция видимого сокращения центров управления обществом и удаления из этих центров лиц, ориентированных на дальнейшее развитие нации и государства. “По странному стечению обстоятельств” выдавливание из экономики и политики носит явный националистический и дискриминационный оттенок, а именно – антирусский и проеврейский. Данный факт можно было бы проиллюстрировать и в персоналиях, но после открытого письма Ю. Тополя Б. Березовскому это явно излишне.

Вполне очевидно, что еврейская по национальному составу власть не способна (да и не испытывает желания) содействовать развитию национального государства (ибо и до сего дня, несмотря на все старания Гайдара, Чубайса и др. “младореформаторов”, русские все еще нациообразующий народ). И потому не удивительно, что во всех изменениях в России, происходивших после августа 1991, выдерживалась и все более усиливалась ориентация на “международное сообщество” и “новый мировой порядок”. Не вызывает сомнений, что при том же положении в руководстве государством и обществом названная тенденция сохранится, т.е. власть будет приобретать все более антинациональный и антигосударственный характер. Можно ожидать, что достаточно быстро это обернется и крушением России, и исчезновением с исторической арены русского народа.

Однако подводным камнем в этом процессе является то, каким образом происходит уплотнение и сужение общественно активного ядра. А именно, концентрация власти в руках узкого круга лиц, фактически, являющихся представителями одного и не самого многочисленного народа из многих, живущих в России, неизбежно должна породить ситуацию, подобную возникающей в условиях оккупационного режима, где равновесие между теми, кто имеет право, и кто его не имеет, поддерживается исключительно полицейскими штыками. Общественное ядро в этом случае оказывается существенно уже периферии, отделено от нее почти непроходимым барьером и ею, практически, не контролируемо. Такое нестабильное положение чаще всего приводило к возникновению “анти-общественных систем”. Появлялись иные общественные центры, выдвигавшие собственных лидеров, и, в конце концов, антагонистические силы сталкивались в беспощадной борьбе.

В недавнем российском прошлом одним из них, еще не осознанным и в весьма слабой форме, была оборона Белого дома в Москве. Тогда национальные силы практически не имели ни вождей, ни ясного представления о том, за что и с кем они воюют. И потому не следует считать, что пятилетнее “затишье” свидетельствует об исчерпывании проблемы. В самом начале статьи подчеркивалось, что одним из факторов, обеспечивших поддержку блока “Единство” и В. Путина, была демонстрация ими приверженности национальным интересам. Отступление в дальнейшем (после президентских выборов) этих политических сил от прежде заявленного курса, равно как и появление не демагогической, а истинно национальной оппозиции, чревато социальным взрывом с далеко идущими последствиями. И если принять в расчет продолжающееся ускоренное сужение общественного ядра, сопровождающееся маргинализацией и обнищанием русского народа, а также возрастающее в последнем чувство национального унижения, то возможность открытого противоборства систем может стать реальностью уже в самом ближайшем будущем.