Подобная самопрезентация - вещь теперь довольно обычная, о которой даже и вовсе не стоило бы писать, однако в данном конкретном случае то, что этому заявлению сопутствовало, порождает необходимость искать и называть ответы на целый ряд нелицеприятных вопросов. Дело в том, что редактор центрального издания РПЦ МП попутно, как бы "самовозложив на себя полномочия", от лица официальной Церкви принялся анафематствовать другие церковные издания. Дескать,

Понятно, что подобные безусловно ответственные заявления без санкции сверху не делаются. И первый вопрос, который в связи с этим возникает, кто уполномочил С. Чапнина от лица иерархов РПЦ МП озвучить подобные утверждения? Затем почему, даже призвав столь "компетентных", "щепетильно добросовестных" и "порядочных" экспертов, как арх. Макарий (Веретенников), д. Андрей Кураев, А.Л. Дворкин, "бесстрастно" борющихся с антиглобалистами, в качестве обвинения последних был избран столь смехотворный предлог, как организация "кампании за канонизацию Григория Распутина и царя Ивана Грозного" (словно кто-то очень хотел, но так и не решился с открытым забралом, не таясь, от души "замочить смутьянов в сортире" за то, что мешают бессовестно подстраивать христианство под антихристов строй)?

Полагаю, излишне подробно останавливаться на том, что поименованное выше "движение за прославление" - реальность мнимая, надуманная, изобретенная мастерами политтехнологий для дискредитации православного сопротивления глобализму, что в действительности несмотря на весьма немногочисленные публикации в отдельных изданиях и досужие разговоры истосковавшихся по образцам святой жизни и потому ищущих хоть как-то обнаружить свою сопричастность им мирян, никакого "массового брожения умов" по этому поводу не существует (сколько бы ни раздували шумиху вокруг этого либеральные СМИ, провоцирующие некоторых московских иерархов на жесткие заявления). Сие лежит на поверхности. Однако даже если не принимать данный факт во внимание, то очевидной, заведомой - ПУБЛИЧНОЙ! - ложью являются утверждения, что канонизационная тематика является основной для изданий, перечисленных в декларации Чапнина и иже с ним.

Во всяком случае, уж точно ни "Первый и Последний", ни "Сербский Крест" эту тему не затрагивал. Лишь в сборниках статей "Стояние за Истину" и "Между средой и пятницей" частично был опубликован материал И.В. Евсина "Оклеветанный старец", да В.Г. Манягин отдельно от нашего вестника издал исследование "Апология грозного царя". Оба материала основаны на документах, с которыми можно не соглашаться, можно спорить, даже замалчивать или отрицать, но невозможно классифицировать, не только как пропагандистские, но так еще и побуждающие "кого-то к чему-то". Да и бессмысленно это: Господь на Небесах Своих святых Сам знает, а здесь на земле прославление зависит не столько от синодальной канонизационной комиссии, сколько от сопутствующему тому всенародному покаянию, без коего любая, пусть даже совершенно "официальная", празднично обставленная канонизация бессмысленна и незаконна. На том и стоит наше издание, отдавая свои страницы в подавляющем своем большинстве материалам, освещающим наступление глобализационной антихристовой тьмы и сопротивление оной. Трудно предположить, что такие опытные журналисты, как Чапнин и его помощник Морозов этого не знают. Так зачем же было нужно столь беспардонно клеветать?

Ответить на поставленные вопросы невозможно, не касаясь персоналий глашатаев грядущей "охоты на ведьм". Все они, включая поименованных в "Итоговом документе" экспертов (хорошо знакомых большинству читателей), принадлежат к так называемому "либеральному крылу" журналистов православных СМИ. Что же касается зачинщиков анафематствования, редакционной коллегии "Церковного вестника", то их смело можно причислить к "либералам из либералов", немало потрудившихся на ниве борьбы с "фундаменталистским и традиционалистским" священноначалием РПЦ МП. И С. Чапнин, и А. Морозов, и А. Кырлежев до начала своей работы в Издательском совете отличались воззрениями, которые года два тому назад в одной из статей мне пришлось охарактеризовать, как мондиалистские, антихристианские, по сути про-сатанинские (см. ниже открытое письмо тогдашнему редактору "НГ-религий" М. Шевченко "Кому служите, господа?"). Причем то, что вызвало критику с моей стороны не было артефактом, случайностью, а переходило из одной их публикации в другую в "НГР", "Метафрасисе", "Русской мысли" (откровенно антицерковное издание), интернет-журнале "Соборность", в прокатолической радиостанции "София").

И когда сия группа перешла вдруг работать в Патриархию, это вызвало у многих весьма и весьма существенное недоумение. Возник поток писем, который ... ни к чему не привел. "Фундаменталисты" повозмущались, безусловно первый в российской православной журналистской гильдии о. Владимир Вигилянский, скрепя сердце, хоть как-то отчасти попытался смягчить накал возникших по этому поводу страстей (см. ниже фрагмент интервью), а известный публицист Яков Кротов - духовное чадо о. Александра Меня - с удовлетворением отметил "свою заслугу" в продвижении Чапнина в редакторы центрального церковного издания (см. фрагмент его новостной ленты):

Подытоживая только что сказанное, можно констатировать, что в 2001 году некая таинственная, но весьма высокопоставленная сила (куда более высокая и значимая, чем цитированные здесь о. Владимир Вигилянский и Я. Кротов) посчитала для себя возможным и необходимым, не взирая на религиозные воззрения и политические пристрастия, привлечь с какими-то своими целями "группу прогрессивных и талантливых журналистов", а те, в свою очередь, сочли это предложение приемлемым для себя и сочетающимся с собственной общественной позицией. Понятно, что не будущие большие деньги и гонорары (невозможные в "Московском Церковном вестнике") легли в основу данного соглашения. Гораздо более вероятно, что одна сторона в нем получила официальный церковный статус и "прикрытие сверху", а другая - пообещала чуть-чуть прикусить язык и обеспечить в случае надобности "прикрытие снизу". Впрочем, очевидно, что в главном мировоззренческая позиция договаривающихся сторон должна была совпадать.

Действительно, в течение последних полутора лет значимость "Метафрасиса" и "Соборности" упала. Действительно, С. Чапнин и А. Морозов сосредоточили в этот период всю свою журналистскую энергию на редактируемом ими церковном журнале (чего не скажешь об А. Кырлежеве). Однако возник и все более уверенно пробивает себе место под солнцем новый проект - "Гильдия религиозной журналистики", в которой среди первых лиц значатся все те же "соборяне": А. Щипков, С. Чапнин, А. Морозов, А. Кырлежев, С. Бычков и др., - и позиция которой практически ничем не отличается от озвучиваемой упомянутым выше интернет-журналом двухлетней давности. Словом, и приличия соблюдены, и от взглядов отрекаться не пришлось...

Более того, уже год назад Издательский совет МП безо всякого напряга (видимо при посредничестве С. Чапнина) проводит совместную с "Гильдией" пресс-конференцию, на которой председатель Издательского совета Московской Патриархии. протоиерей Владимир Силовьев, редактор "Церковного вестника" С. Чапнин и председатель "Гильдии религиозной журналистики" А. Щипков выступили с консолидированной позицией относительно намерений создать христианский медиа-холдинг (не православный, не церковный, а именно христианский, т.к. четвертым из консолидантов был Виктор Хруль - главный редактор российской католической газеты "Свет Евангелия") (http://www.imk.ru/vtree/url__yetpub-rubid__207-pubid__1083, http://www.pud.ru/relax/?start=37, http://www.religio.ru/news/3177.html).

Медиа-холдинг и ныне заявленная, "особо уполномоченная", Ассоциация православных журналистов являются ответом на вопрос, где заканчивается декларативная "либеральность" ревнителей мондиалистской "толерантности" и обнаруживается точка соприкосновения с поборниками православного папизма, готовыми принудительными мерами унифицировать любое, и прежде всего, журналистское разномыслие. Достижение тотальной, т.е. распространяющейся на все сферы жизни, глобальной власти узкой группы людей - вот та движущая, атрибутивно присущая глобализму во всех его проявлениях сила, которая объединяла, объединяет и будет объединять между собой глобалистов явных и скрытых, светских и церковных, христианских и иноверческих, православных и инославных, ибо девиз, написанный на их знаменах и звучащий сегодня повсеместно, в том числе и с самых верхов церковного руководства, прост и не двусмысленен: "Единство в многообразии!".

Не сохранение вероучительных догматов, не радение о канонах, а послушание паче совести: будь про себя кем хочешь, но форму блюди и лояльность демонстрировать не забывай - вот и весь "новый порядок", как в миру, так и в церкви. К чему беспокоиться о пастве или о гражданах своего "генерал-губернаторства", мучающихся от собственной брошенности? Главное, чтобы "костюмчик хорошо сидел": купола золотились, офисы вздымались, показное благочестие изливалось, да согласие со всем происходящим демонстрировалось... А душа - мятущаяся, неумелая, страдающая - кому она нужна в "обществе счастливых рабов"?

Чего не скажешь, например, о "главе внутрицерковных дел" - Управляющем делами МП митрополите Солнечногорском Сергии, прямо и непосредственно причастном к подготовке целого ряда документов, узаконивающих согласие Русской Православной Церкви с самыми разнообразными идентификационными номерами и регистрами, как до, так и после 2000 года. Более того, начиная с августа месяца прошлого года, этот иерарх последовательно выступал с заявлениями, клеймящими борцов против глобализма и выражающими полную солидарность с глобалистскими мероприятиями светской власти (что-то вроде представленного в данной ссылке: http://www.ntvru.com/religy/12Aug2002/sergius_sanaksar.html). Имел он и отношение к преследованиям и наказаниям монахов в связи с их нежеланием брать ИНН, участвовать в переписи и бежать за очипованными паспортами (в том числе и после недавнего декабрьского заседания Священного Синода, где этот вопрос весьма решительно обсуждался).

Существуют и еще два довода, согласно которым именно этот митрополит может рассматриваться в качестве куратора эскапады С. Чапнина. Во-первых, как уже обсуждалось выше, у последнего не было оснований обвинять журнал "Первый и Последний" в раскольных действиях только на основании причастности к "канонизационному движению": это находится в противоречии с фактами. Невозможно было приписать нашему вестнику и создание альтернативной церковной структуры или высказывания зовущие к выходу из РПЦ МП (тут как раз дело обстоит совершенно противоположным образом). Единственный возможный упрек - открытая критика действий иерархов, согласующих Церковь с антихристианским общественным укладом - этот упрек не прозвучал (не было, видимо, на то указания свыше, дабы, видимо, не разоблачить указующего). Другими словами, похоже редактора "Церковного вестника" принудили во всеуслышание солгать, главным образом, из-за личной обиды. Мало найдется иерархов, в особенности, московских, кто таковую на нас имеет. И митр. Сергий - один из них.

И, наконец, на связь между Управляющим делами Московской Патриархии и редактором "Церковного вестника" указывает довольно скандальный документ, такой как распространенное пресс-службой Союза православных граждан Заявление клуба православных журналистов "Кто пытается дробить православное журналистское сообщество?" ( http://www.nfhram.ru/static/2/out_782.shtml, http://www.rusk.ru/News/03/1/new30_01r.htm, http://www.rv.ru/content.php3?id=678). В нем приводится не только свидетельство радения о митр. Сергии "соборян", в целом антагонистичных как РПЦ МП вообще, так и ее иерархам в частности, но и даже тот факт, что кураторами Ассоциации православных журналистов (той самой, вокруг которой и заварилась описываемая кутерьма) являются именно Управление делами и Издательский совет МП. Куда уж откровеннее?

Впрочем, византийские нравы и подковерные разборки, столь характерные для "нормального" церковного бытия целого ряда нынешних иерархов, оставляют место для "неожиданностей" и "темных лошадок". Вывести их на свет, прервать череду клеветы и лжи, отец коих, как известно, диавол - дело совести каждого христианина. А православного журналиста в особенности. Вот этим мы в ближайшее время и займемся...

В рамках Рождественских чтений в Издательском совете Русской Православной Церкви состоялось заседание секции "Православная журналистика". На ней православные богословы и историки архимандрит Макарий (Веретенников), протоиерей Владислав Цыпин, священник Борис Михайлов, диакон Андрей Кураев, А.Л. Дворкин и другие обсудили проблемы, связанные кампанией за канонизацию Григория Распутина и царя Ивана Грозного. Участники секции пришли к единому мнению о внецерковном характере этих настроений.

Все выступающие были единодушны в том, что публикации и пропагандистские кампании, организованные рядом изданий "Русский вестник", "Русь православная", "Царский опричник", "Сербский крест", интернет-сайтам "Благословение", "Русь Православная", "Православное радио Санкт-Петербурга" и передача "От сердца к сердцу" ("Голос России") провоцируют разделения, которые могут привести к церковному расколу.

Участники встречи выступили с инициативой создания Ассоциации православных журналистов. Так называемый "Клуб православные журналистов", в состав которого входит газета "Русский вестник", не может служить основой для объединения церковных журналистов.

Итоговый документ секции "Православная журналистика" XI Рождественских образовательных чтений

1. Церковные СМИ - одно из важнейших направлений православной миссии в современном мире и, что не менее важно, одно из средств консолидации верных чад Русской Православной Церкви. Церковные СМИ призваны нести Благую весть о Воскресшем Господе, о божественном призвании человека, о евангельском идеале праведной жизни и его воплощении в наше время. Опыт работы многих православных периодических изданий показывает, что они становятся добрым помощником и советчиком как для тех, кто твердо стал на путь церковной жизни, так и для тех, кто ищет дорогу к храму. Издания синодальных отделов, епархий, монастырей, приходов и самых различных церковных организаций являются свидетельством активной миссионерской и проповеднической деятельности Церкви, ее диалога с обществом и государством.

2. Вместе с тем не все благополучно в среде журналистов, пишущих на церковные темы. В последние годы ряд изданий, объявляющих себя борцами за Православие, в том числе газеты "Русь Православная", "Русский вестник", "Сербский крест" (новое название - "Первый и последний"), "Царский опричник", Интернет-журналы "Благословение", "Стояние за истину", "Православное радио Санкт-Петербурга", радиопрограмма Жанны Бичевской "От сердца к сердцу" (радиостанция "Голос России") и другие, из номера в номер осуществляют пропагандистские кампании, которые, несомненно, способны привести к расколу в Церкви. Не предлагая читателям никакого положительного, спасительного для души опыта церковной жизни, эти издания подтасовывают факты церковной истории, искажают основы православной веры и в конечном итоге формируют сектантское сознание.

При участии подобных изданий распространяются и поощряются к использованию богослужебные тексты, не имеющие благословения Священноначалия, тиражируются изображения, нарушающие иконописный канон, и т.д. Игнорируя позиции православных богословов, церковных историков, агиографов и канонистов, авторы этих СМИ выступают за канонизацию Иоанна Грозного, Григория Распутина и других исторических лиц, спекулируя при этом именами известных и почитаемых в православном народе старцев.

3. Подобные действия уже получили четкую оценку Священноначалия. Святейший Патриарх, Священный Синод, Синодальная богословская комиссия неоднократно высказывались о недопустимости распространения литературы, сеющей суеверия, нагнетающей панические настроения в церковном народе. Дана оценка и тем, кто организует "почитание" как святых тех или иных неоднозначных фигур исторического прошлого и современности и выступает с резкими нападками на Священноначалие, призывающее к послушанию Матери-Церкви.

4. Высказывают свою позицию и православные журналисты: на страницах многих церковных изданий этим действиям дается адекватная оценка. Указывается, что авторы упомянутых СМИ стремятся противопоставить мирян иерархии, белое духовенство - монашеству, духовный авторитет старчества - канонической дисциплине.

Мы знаем, что и в прошлом были такие "ревнители", которые по видимости заботились о благе церковного народа, однако в результате этой "ревности не по разуму" наносили вред Церкви. Отрадно, что во многих епархиях уже отказываются распространять через церковные лавки и книжные магазины такие издания, как "Русский вестник", "Русь Православная" и ряд других, заявляя о том, что позиция этих изданий не отражает церковного самосознания, духовных чаяний верующих.

5. Сегодня ответственность православных журналистов многократно возрастает - они призваны к активным действиям по защите церковного сознания от различных искажений. Подобную разъяснительную работу уже ведут многие церковные периодические издания и в столице, и в епархиях. Сегодня не нужно бояться дискуссий, не стоит уклоняться от обсуждения любых проблем церковной жизни.

6. Участники секции "Православная журналистика", представляющие многие московские и епархиальные издания, всесторонне обсудив ситуацию, призывают церковные СМИ активнее включиться в разъяснение основ православного вероучения, канонической дисциплины, опасностей сектантских настроений внутри церковной ограды. Успех будет во многом зависеть от координации действий церковных СМИ, от их тесного взаимодействия со Священноначалием, с Синодальными учреждениями Русской Православной Церкви, с Духовными школами.

7. Участники заседания секции "Православная журналистика" создали Ассоциацию православных журналистов, которая объединит журналистов официальных церковных изданий. На период формирования Ассоциации православных журналистов координаторами проекта избрать ответственного редактора газеты "Церковный вестник" С.В. Чапнина (Издательский Совет Русской Православной Церкви) и редактора интернет-сайта "Седмица.ру" В.И. Петрушко (Церковно-научный центр "Православная энциклопедия").

29 января 2003 года

Издательский Совет Русской Православной Церкви, Москва

Русская интеллигенция всегда страдала излишней склонностью концептуализировать всякую случайно забредшую в голову мысль. И к этому в общем-то следовало бы относиться снисходительно, как к некой особенности национального мировосприятия, если бы не наблюдающиеся попытки использовать упомянутую “чудинку” для осуществления идеологического доминирования.

Речь идет о публикациях в “НГ-религиях” (№ 19 (66) от 11.10.2000 г.) статей В. Аверьянова (“Сегодня русской церкви “больше всех надо”) и якобы полемизирующих с ним А. Морозова (“Политический консерватизм и церковный опыт”) и А. Кырлежева (“Возможен ли синтез политической идеологии на основе Православия?”). Скажу сразу, что вполне разделяю оценку качества публицистики первого автора, данную последними двумя. Это действительно не более, чем импровизация ради самопрезентации - самопрезентации способности к концептуальному мышлению и конструированию идеологий. И оценка такого “творчества” вполне подходит под базаровское: “Аркадий, не говори красиво”.

Но не зря реклама навязчиво внушает нам, что “иногда лучше жевать, чем говорить”, потому что сказанное пусть даже и в верном направлении, но бестолково и невпопад оппоненты, подобранные редакцией, тут же превращают (и превратили!) в инструмент для опошления и выкорчевывания того, что В. Аверьянов в своей статье пытается защищать. Более того, материалы А. Кырлежева и А. Морозова выстроены таким образом, что рамки, в которых был начат спор, как-то быстро и незаметно оказались смещенными от несуразиц в изложении “православного традиционалиста” к неявно выраженному отрицанию христианской системы ценностей и национальной идеологии как таковых.

Господа, нельзя же так передергивать! Кто ж спорит, что идеология, как целостная совокупность идей, проецирующих мировоззрение в реальную жизнь общества, носит “инструментальный, служебный характер” и “выводится из фундаментальных ценностей и принципов, а не принадлежит им” ¹⁾ ? Это очевидно. Как очевидно также и то, что в пределах даже одной ценностной системы существует возможность для реализации множества подобных проекций, каждая из которых возникает как результат преломления конкретного опыта проживания в соответствующих ценностях той или иной группы людей. Тем самым действительно отрицается возможность представления о православной идеологии, как окончательной и совершенной, т.е. закостеневшей в раз и навсегда установленной форме. И сама история становления земной Церкви Христовой вообще и Русской Православной Церкви в частности тому свидетельство.

Однако из того, что православная идеология не представляет собой нечто неизменное, вовсе нельзя сделать вывод, что она является нонсенсом в принципе. Или, быть может, А Кырлежев приписывает ей contradictio in adjecto, усматривая несостоятельность ее мировоззренческого базиса (ибо лишь в этом случае идеология действительно невозможна), как вовсе неспособного быть выраженным в “комплексе представлений, отражающих” вполне определенный, специфический, тип “политического сознания и соответствующие способы легитимации политической практики”? Довольно странное умозаключение для человека, представляющего себя христианином.

Оставляя в стороне неадекватные умствования данного автора о соотнесении идеологии, высшей веры и мифа, произнесенные, по-видимому, для красного словца и пущей важности, не могу не процитировать фрагмент его текста, достаточно откровенно показывающий, “за что ломаются копья”:

“В сложном плюралистическом обществе, где институты, общественные группы, корпорации получают право голоса и свою долю власти, возникает "рынок" идеологий, каждая из которых подрывает абсолютную значимость другой… Функция интеграции и стабилизации общества, которую прежде гарантировала идеология, осуществляется сегодня иными путями: не на основе идеологии, а на основе широкого гражданского ценностно-этического консенсуса. В дискуссии между идеологиями вычленяется то общее, что интегрирует общество, - совершается идеологический "синтез"”.

Прочитав сей отрывок в трудах А. Глюксмана, или Ю. Хабермаса, или у кого-либо из других западных современных философов, чья позиция по отношению к поименованным является промежуточной, я бы не удивился. Ибо никто из них никогда не именовал себя ни христианином, ни даже религиозным человеком, поскольку все они принадлежат к атеистическому, а многие к антитеистическому лагерю. И цели своей они тоже никогда не скрывали: доказать, что истинные ценности (т.е. соответствующие действительному положению вещей) не абсолютны (т.е. не безусловны и не безотносительны), а абсолютные -– не универсальны (т.е. не всеобщи).

Несмотря на то, что доказательства, приводимые в защиту данной мировоззренческой установки, отличаются смысловой и логической изощренностью все они, тем не менее, основываются на трех априорных (и, как правило, даже не оговариваемых) допущениях. Согласно последним, всякой существующей ценностной системе приписываются качества (1) субъективности, (2) рациональности и (3) полезности. Ну, а отсюда уж тавтологически выводятся относительность каждого конкретного мировоззрения, а вместе с тем его ценностей, принципов, производных идеологий, которым “естественно” ничего более не остается, как быть умозрительными, сталкивающимися в рыночной конкуренции друг с другом и постепенно универсализующимися в результате диалога и компромиссного согласования (почему-то именуемого “синтезом” ²⁾ ).

Выводится и многое другое, вроде якобы существующего тождества между унифицированным многообразием и уникальностью и свободой личности. Но, господа хорошие, всему этому ведь существует вполне определенное наименование -– мондиализм, или по более распространенной англоязычной кальке, глобализм -– философская парадигма активно выстраиваемого сегодня “нового мирового порядка”, в котором секуляризации социума, фактически, отведено место религии. И хотя невозможно не констатировать с прискорбием, что именно такие взгляды оказались господствующими в современном обществе, все же христианину, к какой бы конфессии он ни принадлежал, не должно ни мириться ³⁾ с ними, ни, тем более, пропагандировать их под видом какого бы то ни было “либерально-консервативного синтеза” (в особенности, если ты с первых строк объявляешь себя знатоком “универсального, конфессионального и культурно-национального”).

Когда некто, называющий себя специалистом, берется публично, в средствах массовой информации, рассуждать о “широком гражданском ценностно-этическом консенсусе” между теми, кто принял мондиализм, и теми, кто остался в лоне христианства, то, тем самым, такой человек либо обнаруживает свою некомпетентность в данном вопросе, либо, что хуже, вводит публику в заблуждение сознательно и злонамеренно. Ибо мировоззрения и соответствующие им ценностные системы, о которых идет речь, являются не просто антиподами, но антагонистами, не допускающими между собой никаких компромиссов.

Да и что может выступить в качестве таковых? Признать свои идеалы и убеждения не универсальными, т.е. не разделяемыми другими членами общества, христианин, конечно, может. Но останется ли он тем, кем сделало его крещение, если отречется от истинности и абсолютности того, что исповедует? Если признает равноценность воззрений на мир и общество буддистов, даосистов, индуистов, мусульман, материалистов, гомосексуалистов, сатанистов, язычников, либералов, коммунистов и пр., и пр., и пр.? Естественно, нет, как впрочем в аналогичной ситуации и каждый из этого длинного перечисления, в котором я сознательно поставил рядом и приверженцев крупнейших мировых религий, и глобальных идеологий, и представителей культурных, религиозных и сексуальных меньшинств.

Ибо мондиализм, навязывая каждому из них поиск и выработку неких синтетических ценностей, синтетической религии, синтетической идеологии, на самом деле предлагает именно себя на замещение всех “вакантных” позиций. А уж выражено это в виде императивного требования ⁴⁾ или некого морального принципа ⁵⁾, дело десятое –- лишь бы поддались внушению, согласились оценивать собственную мировоззренческую значимость в “единственно универсальных”, “всечеловеческих” координатах условности, рациональности и полезности. Лишь бы забыли о дискретности человеческого бытия, т.е. о том, что невозможно быть одновременно и тем, и другим, и третьим, и что утверждение “я -–царь, я - раб, я - червь, я - бог” относится не к искусственному гибриду из четырех названных состояний, а предполагает либо поочередное пребывание в них, либо разотождествление с каждой.

В логике мондиализма и г-на Кырлежева и вполне в духе “широкого гражданского ценностно-этического консенсуса” лежит предложение - опять “впереди планеты всей” - ввести в России “государственную религию” на основе интеграции Православия и ислама ⁶⁾. Сей перл, однако, не является горячечным бредом какого-нибудь глобально мыслящего христианина, не традиционной ориентации, а сделан ответственным государственным чиновником - генеральным директором информационного аналитического агентства при Управлении делами президента РФ, т.е. человеком, безусловно принадлежащим к команде первого лица страны. И в сущности не важны причины и резоны, из которых это было произнесено. А значение имеет лишь то, что когда и если такой проект будет реализован, то уже не останется никакого христианства и никаких христиан, сколько бы А. Морозов ни рассуждал о разновидностях традиционалистских взглядов главы государства.

В отличие от последнего, “православные традиционалисты”, о которых с таким нескрываемым презрением – незаслуженно и не по-христиански – пишут оппоненты В. Аверьянова, выглядят, конечно, невыигрышно, несовременно и даже странновато. Не оспорить, что их попытки подвести теоретическую базу под будущее, отдекорированное, как прошлое, или погрузиться в оное через переодевание несостоятельны, ибо возможности просто взять и отменить современные реалии постмодерна не существует. Но каким бы ни было у этих людей понимание места традиции в нынешнем, подчеркнуто обезбоженном, обществе, они, тем не менее искренне, в силу собственного понимания, стараются ей следовать, а не синтезировать невесть что с префиксом “нео-”, состоящее из заявлений в стиле ретро и практического воплощения глобалистских программ.

Ибо традиция - это не слова, не ритуалы и обряды, а “передача” (буквальный перевод этого слова с латыни), или, точнее говоря, преемственность, т.е. то, что является проявлением персонифицирующего и структурообразующего начала в человеке, народе, церкви и т.п. и посредством чего удерживается самоидентичность каждого из них в бесконечных исторических трансформациях. И потому вне зависимости от взглядов человека - консерватор он или либерал - его мировоззрение (если речь, конечно, идет о мировоззрении, а не об одной его голой декларации) всегда традиционно - другое дело, к каким ценностям оно обращено.

Иначе говоря, избегая одной традиции, мы неизбежно оказываемся в другой. Ибо каждая из них существует независимо от человека и, будучи неизмеримо больше его, являет собой сокровищницу тех ценностей, благодаря которым каждый получает возможность определить себя и свое место в мире.

И потому безусловной ложью является утверждение, что для людей традиция “умирает” или “оживает”. Наоборот, она-то как раз и живет. А вот сам человек может прийти к ней и тем самым обрести крещением свое новое рождение, а может отпасть от нее, омертвляя свою душу рационалистической ревизией, пустым примысливанием чего-то, разделяющее бытие человека, бытие общества и бытие церкви. Ибо в жизни каждого конкретного истинно верующего христианина церковное делание и мирская практика являются единым опытом, расчленение которого на “разные феномены” – не более чем уловка все объясняющего разума.

Общеизвестной истиной является то, что по-настоящему и вполне христианская жизнь не существует вне воцерковления, т.е. не только и не столько посещения храма по воскресным и праздничным дням, но соединения внутри всякого, решившего следовать за Христом, традиций церковной и традиций общественной жизни. И то, насколько глубоко и гармонично христианину это удается сделать, фактически, становится для него мерилом духовного возрастания. В этом контексте, совершенно надуманным выглядит вводимое г-ном Кырлежевым противопоставление Святоотеческого Предания и идеологии, т.е., соответственно, идеала православной жизни и его конкретного воплощения.

Не сложно понять, чем более всего раздражены оппоненты В. Аверьянова, ибо все их рассуждения центрированы по сути относительно всего нескольких тезисов. Первый из них гласит, что православная традиция “не от мира сего”, “нежизненна” и потому не проецируется в современное общество иначе, как в виде одной из виртуальных реальностей постмодерна. Доказывая это, г-н Кырлежев не постеснялся подвергнуть вивисекции Православие в целом, дабы провести мысль о том, что духовная практика это одно, а грубая мирская, т.е. общественная, совершенно другое.

Другой тезис данных авторов состоит в том, что идеология (по-видимому, как “омертвленное”, т.е. “ложное”, мировоззрение) не может быть жизненной в принципе. Ибо она исторгается разумом в виде свода формальных правил, чтобы либо морочить людям головы, либо служить предметом политического торга. Во всяком случае нечто вроде этого следует, как из около-путинских импровизаций А. Морозова, так и из откровений г-на Кырлежева о несовместимости “целостного политического мировоззрения” и веры.

И, наконец, третьим тезисом является положение, что современное общество не просто секулярно, а онтологически безрелигиозно, и, значит, не требует иного, чем ментального проживания тех ценностей, которые фиксирует собой каждая конкретная идеология. Это не означает, что религии должны быть отвергнуты категорически. Наоборот, им даже отведено “подобающее” место декораций для игры “в бога”, где всякий, соблюдая несложные правила, имеет возможность сконструировать для предъявлению социуму свой презентативный вариант Credo. А уж отсюда как бы сами собой выстраиваются и согласительный способ определения “правильной” (т.е. общепринятой) системы этических и морально-нравственных ценностей, и “новый” консерватизм, ограничивающийся лишь частой риторикой на соответствующие темы, да периодическими демонстрациями намерений.

Ясно, что все три перечисленных тезиса никакого отношения к христианству не имеют. Более того, они боятся его жизнеутверждающей силы и противоборствуют ей. Тем же по сути занимаются и их авторы, один из которых в другой, более поздней, статье “Утвердиться ли в России новая ересь?” (“НГР”, № 21, от 15.11.2000 г.), направленной против почитателей св. царя-мученика Николая, в пределах одного текстового блока без обиняков пишет:

“Конечно, тем самым на пороге XXI века Русь явила удивительную способность к религиозному творчеству, своего рода "христианскую пассионарность", о которой давно устал мечтать гнилой христианский Запад... Но разбираться с этими тенденциями в российской православной среде придется, увы, не обществу, но "властям": во-первых, церковной, а во-вторых, государственной. Или наоборот”.

Просто удивительно, что г-н Кырлежев прямо не предложил побить людей камнями за то, что те веруют, а не ограничиваются “широким гражданским ценностно-этическим консенсусом”, и, значит, тем самым “отрицают универсальность мышления, единосущие человеческих личностей, созданных по образу Бога-Троицы”, “отказываются видеть христианское в других христианских традициях и значимое в опыте других людей, обществ, цивилизаций”. И этим “еретики” кажутся опасными тем “русским и не совсем русским, но вполне "российским" людям, которые кроме общего, "социологического", доверия Церкви, по-настоящему еще не высказали своего мнения о роли Православной Церкви в жизни общества”. Ну, как тут не вспомнить ярого мондиалиста А. Глюксмана с его известными тезисами о построении новой, объединенной, Европы: “Когда Европа примет для себя некий допустимый минимум норм, позволяющих регламентировать [общественное] поведение и мышление, то это не окажется объединением под правлением некого доброго повелителя, но будет означать [совместную] мобилизацию сил против общих бедствий… Европейская культура останется единственной и незаменимой, если и только если она продолжит открыто смотреть на зло и все связанное с ним… Культурная обособленность является по большей части исключением из европейской культуры: и хотя быть бдительным в отношении зла плохо понимается, презирается и принижается, тем не менее в этом существует необходимость и должно решительно применяться” ⁴⁾ ?

Впрочем, доказывать очевидное – дело неинтересное и неблагодарное. Какая разница, что за окольные тропы вывели редакцию “НГР” вместе с г-дами Кырлежевым и Морозовым на большую дорогу открытой проповеди мондиализма: то ли пристрастие к “современному мышлению”, то ли служение маммоне, то ли последовательный экуменизм. Важно другое, последнее учение, возникшее как “христианский” онтогенетический предшественник современного глобализма и еще до совсем недавнего времени существовавшее как бы независимо от него, ныне с ним слилось и заговорило его голосом. И тихий вкрадчивый шепоток, навязчиво убеждавший быть веротерпимыми к “таким же, как мы, но немного заблудившимся братьям-христианам”, вдруг возвысился до язвительных насмешек и даже патетического негодования и обличения в ереси “православного провинциализма”.

Верующим православным христианам вдруг вменили в вину “неуниверсальность мышления”, что в переводе на нормальный русский язык означает неспособность и нежелание жить не по вере, а верить не по жизни, успокаивая себя тем, что «согласование» идеологии не есть ревизия мировоззренческих ценностей. Еще недавно экуменисты увещевали, что по-христиански любить и принимать другую личность означает не относиться к ней как к равному себе творению Божьему, а непременно признавать тождество между ее заблуждениями и своей верой. Теперь те же люди, «доросшие» до мондиализма, распространяют это положение от отношения к инославию до отношения к иноверию, да еще добавляют, как необходимое «требование современности», обязательность обмена «значимым опытом» с «другими людьми, обществами, цивилизациями».

Однако давайте задумаемся. Если христианином называется человек, который исповедует все то, что включает в себя Символ Веры, и живет жизнью Церкви, тем самым безусловно считая христианские мировоззренческие, этические и пр. ценности истинными и абсолютными, то кем является тот, кто сознательно убеждает весь мир в противоположном? Поскольку термин «анти-христианин» мне неизвестен, то наиболее подходящим ответом является - сатанист. Сатанист - если не по принадлежности к антихристовой церкви и не по личному участию в «черных мессах», то по избранному роду служения.

Вот и возникает недоуменный вопрос, кому служите, господа журналисты?

_________________