Н. Ляшук.

Комментарии
к проекту №282601-4 Федерального закона
"О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и Федерального закона "О противодействии терроризму"

1. В Закон Российской Федерации "О средствах массовой информации" вносятся изменения, согласно которым запрещается распространение материалов, призывающих к терроризму, обосновывающих либо оправдывающих терроризм. Уголовный кодекс Российской Федерации дополняется статьей 205-2, устанавливающей уголовную ответственность за публичные призывы к терроризму или публичное оправдание терроризма. При этом не дается определения, что понимается под призывами, а что является обоснованием или оправданием терроризма. Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма признает уголовным преступлением публичное подстрекательство к совершению террористического преступления. Согласно статье 5 Конвенции такое подстрекательство означает "распространение или иное представление какого-либо обращения к общественности в целях побуждения к совершению террористического преступления, когда такое поведение, независимо от того, пропагандирует оно или нет непосредственно террористические преступления, создает опасность совершения ... таких преступлений". Аналогичной нормы в законопроекте не содержится, а понятия "призывы", "обоснование" и "оправдание" не раскрываются

Так, например, не ясно, будут ли считаться обоснованием или оправданием терроризма материалы, освещающие, например, конфликт на Ближнем Востоке и показывающие разрушения, причиненные действиями израильских и американских военных, раненых и убитых мирных жителей, в том числе женщин и детей. То же самое можно сказать о журналистах и средствах массовой информации, которые публикуют материалы о пострадавших и погибших, в том числе в результате действий российских военных, мирных жителях Чеченской Республики. Ведь такие материалы, хотя никоим образом не оправдывают терроризм, но во многом объясняют, каким образом пополняются ряды террористов, какие причины способствуют этому.

Следует ли расценивать как призыв к терроризму, влекущий за собой соответствующие санкции, например, публикацию интервью с политическими деятелями, подозреваемыми в совершении террористических преступлений (даже если они отрицают свою причастность к террористическим актам)?

Отсутствие в законопроекте определений терминов "призывы", "обоснование" и "оправдание" терроризма дает возможность их произвольного толкования и даже использования в целях ущемления свободы слова.

2. Законопроект предусматривает внесение изменений в Закон Российской Федерации "О средствах массовой информации", ограничивающих доступ журналистов к информации при проведении контртеррористической операции. Порядок сбора и получения ими информации будет определяться представителем оперативного штаба. Кроме того, предполагается запретить распространение в средствах массовой информации сведений, раскрывающих специальные средства, технические приемы и тактику проведения такой операции, "которые могут препятствовать проведению контртеррористической операции или поставить под угрозу жизнь и здоровье людей, а также сведений о сотрудниках специальных подразделений, лицах, оказывающих содействие в проведении такой операции ... и о членах семей указанных лиц". Во многих случаях такой запрет был бы оправдан. Однако, с другой стороны, предоставление спецслужбам права закрыть доступ журналистов к информации может способствовать сокрытию истины в делах, связанных с террористическими актами и контртеррористическими операциями, если, например, были допущены нарушения закона или же операция была проведена недостаточно профессионально, что повлекло за собой увеличение числа человеческих жертв.

Общество имеет право знать, когда люди гибнут не только от рук террористов, но и в результате неадекватного применения силовыми структурами специальных средств; оно имеет право знать, можно ли было избежать этого; знать имена лиц, виновных в этом, и требовать привлечения их к ответственности (до сих пор нет ясности, сколько человек погибло при во время операции по освобождению заложников на Дубровке от примененного спецслужбами ядовитого газа, или сколько человек погибло в Беслане вследствие применения огнеметов, и можно ли было избежать этих жертв). Сокрытие истины в подобных случаях ведет к безответственности, снижению профессионализма руководства и сотрудников силовых структур, и, как следствие этого, к увеличению числа жертв террористических актов, что прямо противоположно заявленным целям борьбы с терроризмом.

И дело не только в ошибках или непрофессионализме. Когда происходит какой-либо крупный террористический акт, всегда выясняется что-нибудь странное. В прессе появляются намеки, что спецслужбы знали о готовящемся теракте. Да даже если бы и не было этих сообщений! Когда был «Норд-Ост» - ну как могли 40 или больше вооруженных людей пробраться чуть ли не в центр Москвы. Когда был Беслан – как они могли проехать через всю республику и их даже нигде не остановили? А позже выяснилось, что теракт в Беслане готовился заранее. Как такое может быть в маленьком городке, где все друг друга знают и чужие люди сразу привлекают к себе внимание? А никто ничего не заметил. Уже когда все кончилось, обвиняли директора школы, но это полный бред.

А когда будет принят закон, никто не позволит задавать такие вопросы. Только заикнись, почему машины с террористами беспрепятственно проехали по всей республики, почему их нигде не задержали – а это такая тактика. Спроси, почему при штурме использовались огнеметы и неужели нельзя было этого избежать – а это специальные средства. А тактика и специальные средства огласке не подлежат (см. изменения в Закон «О средствах массовой информации»).

И вообще, уже 6 лет идет война, и в Чечне, и на всем Северном Кавказе федеральные войска, МВД, ФСБ. Там уже все должно быть под контролем. И как при таких условиях удается совершение терактов, да еще за пределами республики, да таких тщательно спланированных, подготовленных и дерзких?

И как выглядят при всем этом органы безопасности? В самом лучшем случае – это полное разгильдяйство. Но за такое разгильдяйство отдают под суд. А что в худшем случае? Я не говорю, что теракты – дело рук ФСБ и только ФСБ. Но их роль в этом весьма двусмысленна. И как же можно при таком раскладе окружать деятельность органов безопасности дополнительной секретностью? Им же просто нельзя доверять.

А власть использует терроризм в своих целях. Власти теракты выгодны, хотя бы потому, что перед угрозой терроризма отступает на второй план антинародная социальная политика. Под предлогом борьбы с терроризмом можно затыкать рот всем, кто этой властью недоволен.

3. Проект предусматривает внесение изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. В частности, статью 247 предлагается дополнить положением о том, что "в исключительных случаях, если это не препятствует установлению истины по делу, судебное разбирательство по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях может быть допущено в отсутствие подсудимого, который находится вне пределов территории Российской Федерации и уклоняется от явки в суд". Это беспрецедентное новшество в уголовно-процессуальном законодательстве является прямым нарушением Международного пакта о гражданских и политических правах. Пункт 3 статьи 14 указанного Пакта гарантирует, что каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения как минимум на следующие гарантии на основе полного равенства, в частности:

- быть уведомленным о характере и основании предъявляемого ему обвинения;

- иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и сноситься с выбранным им защитником;

- быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника; если он не имеет защитника, быть уведомленным об этом праве и иметь назначенного ему защитника;

- допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос его свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него.

Каким образом подсудимый может воспользоваться этими гарантиями, если судебное разбирательство будет производиться в его отсутствие? В законопроекте оговорено, что судебное разбирательство в отсутствие подсудимого допускается, "если это не препятствует установлению истины по делу". Отсутствие подсудимого в любом случае препятствует установлению истины по делу: каждый должен нести ответственность только за те деяние, которые он в действительности совершил, и вина его установлена судом при соблюдении всех вышеизложенных принципов судебного разбирательства и гарантий. Отсутствие подсудимого создает возможность признания его виновным в любых преступлениях, в том числе тех, в которых он не виновен.